Всеволод БОГДАНОВ — о миссии средств массовой информации, об их роли в общественном сознании, о будущем бумажной пресссы и о многом другом, о чем вы еще не читали или читали, но мимоходом.
— Почему СМИ в России утратили свои позиции? Согласитесь, очень сомнительно выглядит сегодня утверждение, что СМИ — четвертая власть…
— В эпоху глобализма «наверху» решили, что самое главное — это политтехнологии. Политтехнологи всегда подскажут власти, как выиграть выборы, принять какое-то судьбоносное решение и так далее. К сожалению, СМИ тоже втянули в эту работу. В итоге сейчас на информационном поле России журналисты — самая малооплачиваемая категория, их клеймят «журналюгами», обвиняют в заказных материалах и коррумпированности…
Но так было не всегда. Еще в советское время мы спорили с норвежскими коллегами, которые утверждали, что в СССР нет журналистики, а есть пропаганда. Мы отвечали: «Да, в наших СМИ есть пропаганда. Но есть и настоящая журналистика».
В то время в СМИ можно было четко определить: где пропаганда, а где журналистика. В журналистике тех лет добро боролось со злом и побеждало! У меня были публикации, которые обсуждали на Политбюро ЦК КПСС (…) А какая сейчас действенность у СМИ? Что сделали с ними и нашим сознанием?
Посмотрите на украинский кризис. Сколько политтехнологий, неправды, манипуляций с общественным сознанием! Власти надо вернуть обществу настоящую журналистику — эту важнейшую сферу общественного сознания. Человек должен верить, что справедливости можно добиться при помощи слова, а не булыжника.
— Какую роль в общественном сознании играют современные СМИ?
— Недавно по одному московскому телеканалу показали фильм, который меня поразил. Молодые люди долго искали: где в Москве добро? И наконец нашли одну семью на окраине столицы, которая каждый день за свой счет кормит всех нуждающихся.
Я рад за этих молодых людей. Они ищут добро, смысл жизни. Они рассуждают, меняются… А что навязывает им общество? «Если ты умный, то почему такой бедный?» Мы должны сопереживать и помогать людям, ищущим справедливость, добро. Если газеты будут рассказывать об этом, они выживут.
Сегодняшние реалии, впрочем, таковы, что выигрывают люди, разрушающие основы норм морали и этики. А ты со своей честностью, открытостью можешь сидеть в углу и не выступать. В этом случае выбор каждый из нас должен сделать сам. Кто вы на медийном пространстве? Политтехнологи? Пропагандисты? Рекламисты? Или все-таки журналисты?
В Германии, например, статус нашей профессии столь высок, что журналист никогда не рискнет написать заказной материал, сделать работу в области пиара. После этого он уже не сможет вернуться в профессию. Считается, он запятнал свою репутацию.
В России ни статуса, ни достойной оплаты у журналиста нет. Как, впрочем, нет и обустроенного рынка, где СМИ могли бы достойно выполнять свою работу. Каждый российский президент, вступая в должность, говорит о свободе слова на основе экономической независимости отечественных СМИ.
Но какая независимость может быть у СМИ при такой работе «Почты России»? Высокие тарифы! Нерегулярные доставки! При этом у «Почты России» украли все услуги, за которые она когда-то получала хорошие деньги. В итоге сегодня ситуация для российских СМИ безысходная.
Но, например, в коррумпированной Италии цена на бумагу — святое дело! Попробуй только заикнись об этом! Во Франции учебный год в школах начинается с недели прессы. Школьников обучают, как ею пользоваться. Еще будучи президентом, Николя Саркози принял правительственную программу, чтобы молодые французы бесплатно читали газеты и журналы уже на школьной скамье.
Союз журналистов России в ближайшее время обратится к руководству страны с предложениями, как обустроить медийный рынок. Мы на краю пропасти… Думать, утверждать, что все население перейдет на Интернет, — большое заблуждение. А ликвидация почты в сельской местности приведет к развалу общества и социальной среды.
— Сегодня в российском обществе много разговоров на тему, нужны ли бумажные газеты. Чиновники утверждают, что лет через пять печатные газеты вряд ли кто-то будет читать. Ваш взгляд на эту проблему?
— Как-то в Союз журналистов пришли с жалобой ученые-философы: они, академики, сегодня стране не нужны! Кругом попса! Попса в науке, культуре, во власти… А этим малообразованным ребятам не до глубоких вещей. Обсуждая столь больную для ученых тему, мы вдруг вышли на роль чтения в развитии головного мозга.
Философы пришли к выводу, что чтение на бумаге — это хороший шанс для развития интеллекта. Клетки мозга при этом тренируются, как спортсмены. Еще одно важное преимущество газеты — она объединяет людей. Это информация, которая напоминает им о происходящем вокруг. Поэтому в Финляндии местная газета, выходящая тиражом 500 экземпляров, уже рентабельна.
Журналистика в бумажной газете — это не только информация. Это эмоции, чувства людей, их страдания, переживания, воспоминания… Это истории о людях, которые победили зло. Они смогли. Они преодолели. Люди ведь более ранимые, чем кажется технократам. Им хочется любви, понимания, доброты по отношению к себе… Думаю, именно поэтому газеты никогда не пропадут.
— Как вы считаете, Всеволод Леонидович, за время, которое вы занимаете пост председателя СЖ (с 1992 г. — Ред.) журналистика сильно изменилась?
— Я думаю, что сама журналистика не изменилась. Другое дело, что со страниц наших периодических изданий фактически исчезла публицистика.
Посмотрите на историю общественной мысли России и вы увидите, что она всегда развивалась благодаря журналистике. Сколько в ней замечательных имен: Александр Герцен, Николай Чернышевский, Дмитрий Писарев, Глеб Успенский, Владимир Короленко… Эти люди занимались публицистикой, их мысли круто меняли жизнь российского общества.
Наша журналистика всегда была особенной — высокоинтеллектуальной, нравственной, духовной. В других странах такого не наблюдалось.
Увы, сегодня великие традиции отечественной публицистики, направленной на совершенствование жизни государства, пытающейся что-то изменить в стране к лучшему, найти правильный путь для общества, власти, отдельного человека, не востребованы. В СМИ возобладала точка зрения, принятая на Западе: там считается, что журналистика — это только информация, но ни в коей мере не общественная мысль.
Что мы видим на страницах газет и журналов? Расширенную информацию, пространные интервью, скрытую или явную рекламу, компромат. Если взять все информационное пространство России, то истинная журналистика и публицистика занимают в нем не больше 5–10%.
И это большая проблема, причем не столько для нас, журналистов, сколько для власти и общества в целом. Ведь уровень цивилизованности государства характеризуется тем, какая у него журналистика.
— Отчего же на страницах наших изданий стало мало публицистики?
— Дело в том, что после распада СССР отечественная журналистика вдруг объявила себя четвертой властью и пустилась во все тяжкие, начав изображать вершителя судеб общества. Что, мне думается, было неправильно.
Пресса — не власть, она глаза, уши, голос и зеркало общества. Не больше.
В итоге путь, на который вступила российская пресса, оказался очень скользким. Ведь тогда же появилось множество политтехнологов, представляющих различные партии, финансовые кланы и мафиозные группы.
Политтехнологи задумались: что делать со сворой голодных журналистов, всерьез поверивших, что они представляют собой какую-то власть. Ими было выбрано безотказное средство — финансовое давление. А ко всему прочему снизились правовой и социальный статус журналиста.
Журналистика потеряла свое лицо.
И в обществе пропало доверие к ней. Рейтинг журналистики в России сейчас чрезвычайно низок, даже ниже рейтинга власти.
Наверное, вам часто приходилось слышать нечто подобное: «Кто это написал? А, журналисты… Так они же продажные. Значит, все, что ими напечатано, — неправда».
Вспоминаю Александра Минкина, одного из наиболее талантливых российских публицистов. Он пишет на острые темы и всегда очень точен в своих оценках. Но чего только о нем не говорят! Создается образ человека, связанного с коррупцией. И это несмотря на огромное количество судебных процессов, на которых Александр доказал, что подобные слухи безосновательны.
Видите, что происходит: вокруг честного, бескомпромиссного журналиста создается негативное общественное мнение. Мол, красиво пишет, но сам-то он, скорее всего, небескорыстен. Тем более, все знают, что российский журналист сегодня нищий, он постоянно ищет, где бы заработать. Наверное, думают, и Минкин такой же.
Вот так рождается негативное отношение и к данному журналисту, и к журналистике вообще. Такая потеря доверия — большая беда.
— Но нельзя же только журналистов винить за то, что на страницах печатных изданий появляется много заказной информации…
— Конечно, нельзя. Ведь в среднем по России журналист получает зарплату в 3–4 тыс. руб. Средства массовой информации также нуждаются в деньгах. А как их легче всего получить? За счет платных материалов.
И когда к журналисту или к главному редактору журнала приходят люди и дают деньги за заказной материал, у него нет иного выхода, как только соглашаться на такую работу. Более того, он чрезвычайно рад, если к нему обращаются с подобным предложением. Вот и снижается качество материалов, исчезают журналистские расследования, уходит публицистика.
В результате, журналистика не выполняет своей главной функции — создавать общественное мнение. Такова цена свободы слова, объявленной в России.
А ведь даже в советские времена, когда господствовала партийная идеология, в прессе существовали собственные проповедники и исповедники.
Конечно, пресса тогда исполняла роль партийного агитатора, но вместе с тем она являлась и собеседником, сочувствующим простому человеку. И когда мы выступали в защиту обыкновенного гражданина, то помогали ему изменить ситуацию к лучшему — одержать верх над уголовником, партийным функционером, несправедливым начальником, равнодушным чиновником.
Почему тогда издания выходили миллионными тиражами? Отнюдь не потому, что подписываться на определенные газеты и журналы обязывала партия. Нет, просто людям оказывалось интересно их читать. Тогда это были другие издания, обращенные к человеку. Вводились даже лимиты на подписку.
Еще одна большая проблема — главные редакторы. Понятно, каков главный редактор — таково и издание. В советские времена среди главных редакторов периодики были мощные фигуры, прежде всего в интеллектуальном, нравственном плане.
Когда-то я работал в «Советской России» под началом Михаила Федоровича Ненашева. Все планерки он начинал с одних и тех же слов: «Каждый номер газеты — это как первая брачная ночь с молодой женой».
Мы, прожженные журналисты, конечно, посмеивались над его высказыванием, но подобное отношение к газете нас завораживало, и безалаберно относиться к своему делу мы не могли. Работа в «Советской России» преподала мне немало уроков, которые наверняка оказались бы полезны и сегодняшним журналистам.
— Какие именно?
— Ну, например, был у нас один случай. Наш журналист поехал в командировку в другой город и привез оттуда блестящий фельетон, его напечатали. И вдруг через какое-то время прошел слух, что за этот фельетон он получил подарок.
Тут же редколлегия отправила меня в тот город — разобраться, был ли подарок. Я съездил, но доказать ничего не смог. Потом состоялась еще одна редколлегия, и виновнику слуха сослуживцы — заметьте, именно сослуживцы, а не главный редактор — сказали: «Тебе лучше уйти из газеты. Ты что-то не так сделал. Мы не хотим, чтобы вокруг нашего издания ходили порочащие его слухи». И фельетонист ушел.
Сегодня это звучит фантастично.
Была еще другая история. Наш корреспондент в большом сибирском городе написал разоблачающий материал об управляющем строительным трестом, где представил его как взяточника. Но у нас действовал железный закон: прежде чем материал появится в газете, его нужно показать герою публикации. Журналист это сделал. Управляющий, прочитав материал, сказал: «Если статья выйдет, я буду вынужден застрелиться. Потому что после публикации меня привлекут к уголовной ответственности и начнутся криминальные разборки. Я не смогу жить. Не печатай ее».
Журналист возразил: «Нет, так не пойдет. Ответьте мне: все ли правильно в моей статье? Можете ли вы ее опровергнуть?» Управляющий этого сделать не смог.
Материал пошел в печать, после чего управляющий на самом деле застрелился. Но он приходился близким родственником тамошнему крупному партийному начальнику. Тот приехал в Москву и обратился в вышестоящие органы.
Нашего главного редактора тут же вызвали на ковер. И вот что сказал Михаил Федорович: «Если в тексте есть какие-то ошибки, мы несем за них ответственность. Если же все факты соответствуют действительности, то нашей вины в том, что случилось, нет». Все, что напечатали в статье, являлось правдой.
Однако ситуация сложилась непростая — и мы тайком вывезли журналиста из города и отправили на строящуюся гидростанцию. Там он работал под псевдонимом несколько лет. Как видите, главный редактор не «сдал» своего подчиненного, хотя, казалось бы, это было проще всего.
— А что сегодня, на ваш взгляд, происходит с главными редакторами?
— Наши главные редакторы превращаются в финансовых директоров — в худшем смысле этого слова. Они вынуждены заниматься продажей «пиара» на страницах своих изданий.
Кроме того, главный редактор подчас чувствует себя неуверенно, потому что над ним стоит хозяин — человек, который содержит издание и диктует его политику. А большинство российских хозяев, к сожалению, пока что понимают свои функции таким образом: «Я плачу зарплату, заказываю содержание и требую послушания».
Подхода, принятого на цивилизованном медийном рынке, у нас еще нет. Там существует четкое разделение обязанностей. Есть хозяин-работодатель, он занимается стратегическим развитием бизнеса.
Это одна сторона.
Другая сторона — журналистский коллектив, он трудится над содержанием издания и обеспечивает его качество. Все, кто отвечает за содержание, стараются делать качественный продукт, который вызывает доверие, а значит, обеспечивает большое число потребителей.
В свою очередь работодатель боится испортить дело. Он понимает, что это все равно, что убить курицу, несущую золотые яйца. Более того, он знает, что, как только у газеты появится репутация защитника чьих-то клановых интересов, читательское внимание тут же начнет убывать, а следовательно, упадет тираж, дешевле станут рекламные площади.
Нередки случаи, когда талантливого главного редактора хозяин издания мгновенно выставляет на улицу без объяснения причин своего недовольства, даже не дав профессионалу возможности улучшить газету или журнал.
— При Союзе журналистов действует Центр экстремальной журналистики, на его сайте всегда можно узнать подробности о нарушениях прав журналистов и СМИ. Создан Общественный совет по свободе прессы. Что еще делается союзом для защиты прав журналистов?
— В Союз журналистов России входит много структур, которые занимаются данным вопросом. Центр экстремальной журналистики — это особый случай, он рассматривает ситуации, связанные с убийствами наших коллег.
Что же касается вопроса о действиях Союза по защите прав журналистов, то сейчас мы пришли к твердому убеждению, что приоритетным направлением здесь должна стать работа по повышению правового и социального статуса журналиста в обществе и престижа самой журналистики.
— Какие основные задачи стоят перед Союзом журналистов?
— В данный момент мы думаем над тем, как изменить статус Союза, приблизив его к западным организациям. Ведь почти все союзы журналистов, существующие в мире, по сути дела, являются профсоюзами. Союз журналистов России построен по иному принципу — это некий клуб профессионалов, но отнюдь не профсоюз.
Естественно, изменение статуса сопряжено с рядом проблем.
Посмотрите, как работают союзы журналистов за рубежом. Они заключают ежегодный коллективный договор с работодателем — многотомный документ, где четко прописаны все права и обязанности журналистов и их нанимателей. Например, насколько в этом году будет повышен минимальный оклад, ЧТО журналист имеет право получить в подарок и ОТ КОГО, продолжительность его отпуска и многое другое.
Если в развитых странах несправедливо увольняют нашего коллегу, то работодателя ждут бесконечные судебные тяжбы, кроме того, союз журналистов в течение определенного времени выплачивает своему члену деньги за моральный ущерб. А журналист платит за членство в союзе немалую, по российским меркам, сумму — до 100 долларов ежемесячно, а бывает — и больше.
Наша практика бесконечно далека от этого. Конечно, и мы могли бы сочинить две-три страницы коллективного договора, но с кем его подписывать? Захотят ли работодатели взять на себя такую ответственность? Я уже говорил, что российские журналисты фактически нищие. Как мы можем заставить их платить за членство большие деньги? А на те взносы, которые им по карману, что нам удастся сделать?
Так что все эти вопросы нуждаются в серьезной проработке. И сегодня мы занимаемся созданием структур, способных цивилизованно обустраивать медийный рынок.
— Есть ли у вас какая-нибудь мечта, исполнения которой вы с нетерпением ждете?
— Есть. Я хотел бы что-то сделать для себя. Поясню. Я рано начал заниматься журналистикой — в 16 лет. И не могу сказать, что моя профессиональная карьера была очень счастливой и безоблачной.
Так получилось, что приходилось много трудиться: материально обеспечивать семью, защищать интересы вверенных мне коллективов. Да и профессия у нас такая, что нужно выкладываться полностью, без остатка, иначе ничего путного не выйдет. А вот на себя вечно не хватало времени. И должен признаться: из-за этого я очень неудовлетворен собой.
Однако меня согревает то, что мои дочери, Нина и Мария, также ставшие журналистами, более свободны в профессиональной деятельности.
Надеюсь, моя мечта сделать что-то свое осуществится — я бы хотел написать книгу, оценивающую нашу профессию в столь трудной и противоречивой окружающей жизни.
NB!
В материале использованы фрагменты интервью Венеры ЯКУПОВОЙ («Казанские ведомости») и Анастасии САЛОМЕЕВОЙ (журнал «БОСС»).
