Сегодня еще уместно говорить о спасении российской журналистики, но завтра эта тема потеряет свою актуальность, и возникнет другая — как спасти общество от такой журналистики. Только эту задачу уже будут решать без нас, и, боюсь, что не в пользу тех, кто ныне купается в лучах журналистской славы
Российская журналистика как служение читателю, зрителю и слушателю, имеющему право знать все и обо всем, впало в кому с весьма сомнительными перспективами выхода из этого бедственного состояния.
Нынешняя российская журналистика, если ее оценивать не по отдельным изданиям и авторам, а в целом, что называется, по закону больших чисел, не только не предлагает обществу никаких жизненно значимых ориентиров, но даже не дает реальной картины происходящего с ним.
Перелистайте газеты времен перестройки, пересмотрите старые телепрограммы — что ни интервью, то разговор на жизненно важные для страны и для человека темы. А что сейчас? С кем живет звезда великосветских салонов, а с кем рассталась, что ест и что пьет, с кем и где отдыхает, какой предпочитает секс и какие модели автомобилей. Прилюдное самораздевание и перетряхивание грязного белья стало не просто привычным, оно стало главным занятием отечественной журналистики.
Мы, по сути дела, потеряли целые жанры журналистики. Над очерками и публицистикой нынешняя газетная молодежь смеется как над убогим анахронизмом. А часто ли сейчас публикуются фельетоны и сатирические заметки? Их или нет вовсе, или они убоги, поскольку старые мастера жанра ушли в запас, а новые обучены работать исключительно в стиле хохмачей шоу-бизнеса. Политическая сатира исчезла вовсе, и прежде всего с телеэкранов. Насмешка над словами и поступками первых лиц государства, как правило, карается смертной казнью допустившего ее СМИ. И это не обязательно связано с отзывом лицензии и закрытием. В нашей донельзя «демократической журналистике» есть куда более эффективный способ расправы — появление у СМИ нового собственника, имеющего согласованные с властью виды на информационную политику своего нового детища.
Российские СМИ оказались в состоянии двойной несвободы: с одной стороны — новые хозяева, а с другой — власть, благосклонностью которой она питается. В советские времена с неугодным журналистом самолично разбирались ответственные работники партийных, советских и репрессивных органов. Их нынешние коллеги не снизоходит до разборок с отдельно взятым представителем прессы или даже с руководителем того или иного СМИ. Они выше этого и решает вопросы непосредственно с работодателем, с хозяином, с инвестором. Ему предлагается определиться, что для него важнее — непрофильный информационный бизнес или профильные нефтяные вышки, или банк, или металлургический комбинат. Неважно что, — важно, что любой подобный конфликт практически никогда не решается в нашу пользу. В представлении наших новых собственников мы только проедаем нажитое ими, тогда как основной бизнес преумножает богатство. Мы для номенклатурного русского капитализма вроде убогих, вечно отирающихся с протянутой рукой возле барского крыльца.
Как сегодняшний журналист защищен от произвола хозяина СМИ? Никак. Нет закона, регулирующего их отношения. Нет профсоюза, защищающего права журналиста. Даже корпоративной солидарности, и той фактически нет. Если что-то подобное и случается, то это скорее исключение из правила. А правило более чем печальное — нас приучили смотреть на мир и друг на друга глазами своих хозяев. Сегодня журналисты разобщены так, как никогда прежде, и поэтому у них нет права и возможности быть не такими, какими их хочет видеть власть. Сетовать по этому поводу — все равно, что упрекать палача за то, что тот не помыл руки прежде, чем взялся за топор. С российской журналистикой произошло то, что она позволила с собой сотворить.
Что, к примеру, сейчас представляет из себя такой жанр, как политическая журналистика? Исключения, несомненно, существуют, причем и в центре и в регионах, но опять же только как исключения, а общее ощущение — тошнотворный коктейль лицемерия и циничного холуйства. Часть, и не малую часть, отечественной прессы поразила бацилла номенклатурного патриотизма. Вторя политбойцам, она принялась доказывать россиянам, что у нашей страны особая миссия, что мы не должны и никогда не будем походить на другие народы, а главное — что весь мир сейчас против нас. Но заметьте, кто заказывает эту боевую песнь — те чиновники и депутаты, кто уже обустроил свою жизнь за рубежом, причем в странах, которыми стращают российского обывателя. Они уже давно стали для нас чем-то вроде вахтовиков — тут они зарабатывают деньги, там создают плацдарм для комфортного проживания. Особенность нынешней России в том, что она управляется потенциальными эмигрантами, и им важно пугать россиян происками коварного Запада. Испуганные люди многого не замечают и боятся что-либо менять у себя в стране. Мы уже почти 3 десятилетия повторяем банальность про коней, которых на переправе не меняют. Наверное, поэтому так до сих пор никуда и не переправились. Болтаемся посреди быстротекущей реки жизни и не можем прибиться ни к какому историческому берегу. Так и шарахаемся — то к Сталину, то к Столыпину.
У нас появились журналисты, по выступлениям которым можно определять настроения руководства страны и его отдельных ведомств. Эдакие ретрансляторы сановных мыслей. Но главная беда не в этом — снова появились неприкасаемые имена и недопустимые темы. Сейчас их даже больше, чем было во времена, когда компартия осуществляла идеологический контроль над СМИ. Мы не можем задевать интересы деловых партнеров своего хозяина, и тем более не можем задевать власть, с руки которой он кормится. Иначе и быть не может в стране, экономика которой сориентирована на клановый интерес и в которой отсутствует реальная конкуренция. Мы словно мухи, угодившие в паутину — как ни дергайся, а тебя все равно сожрут!
То, что пресса в России несвободна, ярче всего проявляется на фоне интернет-журналистики. Сегодня она восполняет то, чего не додают традиционные СМИ. Да, это журналистика не очень высокого качества, но зато она оперативна и намного свободнее в подаче информации. А причины тому два — власть пока еще не навела тут «жесткий порядок», хотя рвется его навести, и в этой сфере несколько иной характер собственности. Кошельки хозяев интернет-изданий менее зависимы от «да» и «нет» всевозможных чиновников и думских политбойцов.
Печальный факт — в нашу профессию вернулись идеологические установки власти. Всюду чиновник пытается приладить СМИ к собственным жизненным интересам, то есть к интересам своей карьеры и своего кошелька. Нас, а через нас и все российское общество, приучают (уже приучили!) к тому, что любая критика существующих порядков направлена на ослабление и развал России, что это происки ее геополитических противников и конкурентов, инвестирующих огромные средства в подрывную работу против нашей якобы набирающей силу Родины. Что тридцать лет назад, что сейчас у этой политики руководства прессой одна цель — обеспечить управляемость обществом и не допустить ситуации, в которой «низы» станут требовать для себя больше, чем ему определили «верхи».
Зависимая пресса — это очень удобный способ самозащиты чиновничества от общества. И ведь он достигает своей цели! Сегодня мы узнаем о своих «слугах народа» страшные вещи (правда, зачастую благодаря иностранным коллегам, ибо у нас жанр журналистских расследований превратился в слив компромата, то есть в борьбу с одними мерзавцами в интересах других). Какие чувства рождает у наших читателей, зрителей и слушателей сведения о многомиллионных счетах высокопоставленных бюджетников здесь и в далеких оффшорах? Об элитной недвижимости, разбросанной по белу свету? Об удачливых членах семьи в высокодоходных сферах бизнеса, получающих от государства выгоднейшие подряды? Лет 20–30 назад это вызвало бы в обществе шок и массовый протест, а сегодня не более чем кухонную досаду: мол, совсем стыд потеряли — что хотят, то и делают! А кто повинен в подобной социальной пассивности наших сограждан? Увы, в том числе и СМИ. Что мы сделали для формирования общественного неприятия зла? Можно сказать, ничего. Боролись поодиночке, и пропадали поодиночке
Несколько лет назад нам было настоятельно предложено принять на вооружение идею конструктивного диалога прессы с властью: мол, мы делаем одно общее дело! И к чему же привела эта противоестественная «гармония» интересов? Политический лес потерял санитара, и в нем началась пандемия коррупции и казнокрадства. В стране возникло интеллектуально убогое и самодовольное новое дворянство, живущее за счет общества, но совершенно обособленной от него жизнью. У них свой закон, своя мораль и свои правила поведения. Конечно, можно было бы и не замечать эту чванливую публику, если б не одно «но» — они и есть наши нынешние собственники, чей барский гнев многие из нас уже почувствовали на себе!
Сейчас мы сталкиваемся с рождением новых русских страхов. Их много, но более всего людей пугает творящийся в угоду чьей-то прибыли миграционный беспредел, форменный бандитизм в сфере ЖКХ, фактическая платность формально бесплатной медицины, убожество новой образовательной системы, деградация интеллектуальной среды. Возникают новые информационные запросы общества, но они не соответствуют тому, что предлагают СМИ. Фактически мы вернулись в доперестроечное состояние, когда люди у себя на кухнях говорят о том, о чем невозможно прочитать в газетах или услышать в теленовостях.
Полагаю, настала пора всерьез задуматься над тем, что необходимо изменить в информационной сфере и в общественных отношениях, чтобы журналистика вновь стала журналистикой, чтобы в нее вернулось творчество и азарт борьбы за законность, справедливость и правду. Сделать это очень непросто, почти невозможно, потому что это задача далеко не цехового масштаба. Она, как минимум, требует корпоративной солидарности и корпоративных усилий, чего сегодня нет и в помине, или почти нет. Но и существовать так, как мы существовали последние десятилетия, тоже невозможно.
Сегодня еще уместно говорить о спасении российской журналистики, но завтра эта тема потеряет свою актуальность, и возникнет другая — как спасти общество от такой журналистики. Только эту задачу уже будут решать без нас, и, боюсь, что не в пользу тех, кто ныне купается в лучах журналистской славы.
Павел ВОЩАНОВ
независимый журналист
бывший пресс-секретарь
Бориса Ельцина
