От ошибки Чубайса до неуправляемого Прохорова. Пять закулисных историй о правых
На этой неделе закончил работу нынешний состав Государственной думы. Избирательная кампания в новый парламент официально стартует 30 июля. Поглядев на имеющиеся электоральные возможности, мы не обнаружили классической правой партии, отражающей интересы бизнеса, да и просто людей, придерживающихся либеральных взглядов на экономику. Партия роста во главе с бизнес-омбудсменом Борисом Титовым не в счет – уже шутили, что нынешнее название (его придумали, чтобы избежать самого слова «правые») запоздало – куда уместнее оно было бы для партии Михаила Прохорова, миллиардера и любителя баскетбола.
Почему правые не приживаются в России? Кто виноват – власть, партийные лидеры? Или мешают доминирующие в стране левые взгляды? Чтобы разобраться, мы поговорили с участниками нескольких правых проектов:Ирина Хакамада, Никита Белых и Евгений Ройзман рассказали об основных этапах партстроительства и о четырех ключевых избирательных кампаниях в Думу – в 1999, 2003, 2007-м и 2011 годах. А в качестве бонуса к трем интервью – приводим пять малоизвестных историй из-за кулис избирательной гонки. Они собраны по кусочкам из многих разговоров, в том числе с людьми, согласившимися на общение на условии анонимности. Без этих коротких зарисовок понять, почему правые остались не удел, было бы сложнее.
Ошибка Чубайса
В 1999 году Анатолий Чубайс – тогда уже без высокой вице-премьерской должности, но все еще очень влиятельный в России политик – поставил не на того преемника. Чубайс советовал президенту Борису Ельцину кандидатуру премьер-министра Сергея Степашина, занимался его продвижением на Западе и объяснял ближнему кругу президента, что другой кандидат – Владимир Путин – фигура неизбираемая. Степашин, мол, хороший публичный политик, умеет выступать перед большими аудиториями, может даже декламировать стихи. А Путин к тому моменту не имел опыта участия в выборах, узнаваемость у него была низкая, а политический фон для будущей кампании – тяжелый: за полгода поменялись три премьера, свежа память о дефолте, с одной стороны – сильные коммунисты, с другой – активный тандем Юрия Лужкова и Евгения Примакова.
Борис Ельцин долго уклонялся от встречи с Чубайсом, но тот настаивал. Наконец аудиенция была назначена – 9 августа 1999 года, 9:00 утра (ночью того же дня, как говорит Степашин, он как раз вернулся из поездки в Дагестан). В 8:00 раздался звонок Степашина Чубайсу: «Меня уволили». Через несколько минут появились первые телевизионные новости о том, что в стране новый премьер – Владимир Путин.
Коллеги по СПС уверены, что нынешняя осторожность Чубайса – следствие той проигрышной ставки. Президент Путин не обиделся, просто запомнил, что общие петербургские корни (в начале 1990-х будущий президент и главный идеолог российской приватизации вместе работали в администрации Петербурга) сами по себе еще не являются для Чубайса аргументом. Политическая траектория Чубайса с тех пор всегда строилась с учетом системы «удвоенной лояльности». Фронда же от Чубайса и его команды неизменно вызывала резкую реакцию президента Путина.
Немцов и «Норд-Ост»
Борис Немцов не смог попасть в Театральный центр на Дубровке во время теракта в октябре 2002 года. Его видели снаружи, но внутрь он так и не вошел. Соратники по СПС – Ирина Хакамада и Альфред Кох – уверены: Немцова не пустили в концертный зал, чтобы не повышать рейтинг самого политика и партии в целом. И что запрет «на Немцова» поступил лично от Владимира Путина.
Запрет подтверждают и в окружении Чубайса, правда, по-другому объясняя логику событий. Немцов, согласно этой версии, был одним из ключевых переговорщиков с террористами. В частности, находился на постоянной телефонной связи с убитым позже во время штурма Мовсаром Бараевым. Итогом переговоров будто бы стал компромисс – полуторачасовая приостановка военных действий в Чечне в обмен на выход из зала пятидесяти заложников. Сообщение о приостановке военных действий должно было прозвучать в эфире федеральных каналов. Собеседник Slon, знакомый с деталями операции, утверждает, что условия обмена завизировал президент, согласие на приостановку военных действий дал начальник штаба генерал Анатолий Квашнин, а гендиректор Первого канала Константин Эрнст обеспечил выход соответствующего сюжета в эфир. Но сам Немцов при этом должен был оставаться в тени. «Немцов не пойдет», – пересказывает собеседник Slon тогдашний разговор Путина с Чубайсом. Чубайс, через которого запрет был передан Немцову, будто бы поддержал президента: Немцов, полагал он, ценен как живой переговорщик, а если бы он оказался внутри, то не только жизнь популярного политика ставилась бы под угрозу, но и возникал риск срыва всей операции по спасению заложников. По признанию друзей Немцова, запрет от Путина, то есть невозможность оказаться в зале на Дубровке и двусмысленная ситуация, в которую попал политик, – по сути, вместо него в зал героически прошла Ирина Хакамада, – стал для Немцова серьезной травмой. СПС жестко критиковал власть за действия во время захвата заложников, а сама история сильно повлияла на отношение Немцова к президенту.
Защита Ходорковского и «Что? Где? Когда?»
Многие помнят знаменитый рекламный ролик СПС 2003 года, в котором лидеры партии проводили совещание в салоне роскошного частного джета с надписью «Россия» на борту. Впрочем, несмотря на этот очевидный бизнес-атрибут, предпринимательская повестка поначалу не была основной в избирательной кампании. Но в октябре 2003-го арестовали главу ЮКОСа Михаила Ходорковского – событие, беспрецедентное для России. Начальник тогдашнего штаба СПС Альфред Кох утверждает, что Чубайса подтолкнули выступить в защиту бизнесмена. Будто бы накануне съезда Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП), где должна была прозвучать речь Чубайса, ему звонили министр печати Михаил Лесин и гендиректор ВГТРК Олег Добродеев, умолявшие влиятельного функционера «сказать про Ходорковского от нас». Перед дверью заседания РСПП стояли камеры центральных каналов, на низком старте выжидая Чубайса, которого толкали выступить от имени пула миллиардеров.
Другой близкий знакомый Чубайса рассказывает, что во время заседания РСПП глава союза Аркадий Вольский поставил вопрос о реакции на арест Ходорковского. А потом обратился лично к Чубайсу: «Анатолий Борисович, мы тут обсуждаем, а вы молчите и что-то пишете». – «А я, Аркадий Иванович, пишу текст заявления, которое вы должны сейчас принять», – пересказывает собеседник Slon диалог на том заседании. «Давайте, прочтите». Чубайс прочел, после чего Вольский предложил главе РАО ЕЭС лично выступить с заявлением. Чубайс будто бы даже сопротивлялся, объясняя, что он единственный на заседании человек, назначенный Путиным, «к тому же не бизнесмен». Бюро РСПП, по свидетельствам очевидцев, тогда поддержало своего руководителя. Под камеры Чубайс сделал резкое заявление о недопустимости преследования бизнеса и попросил президента объясниться. Речь не осталась без ответа. На следующий день в эфире центральных каналов, листая блокнот, Путин призвал незримого критика, в котором легко угадывался Чубайс, «прекратить истерику».
Последствия для избирательной кампании СПС, считают в окружении Чубайса, были очевидными (до выборов в Думу оставалось чуть больше месяца). Теперь ее вела «партия олигархов во главе с Чубайсом, выгораживающим “вора” Ходорковского». Участники кампании СПС утверждают, что и партия, и руководитель РАО ЕЭС на несколько важных предвыборных месяцев попали в информационную блокаду. Вырваться из нее предполагалось на запуске Бурейской ГЭС: по давно написанному сценарию президент Путин должен был перерезать красную ленточку вместе с профильным руководителем – Чубайсом. Приезд Путина до последней минуты был под вопросом, но все-таки состоялся. Зато телевизионной картинки, где Путин и Чубайс встречаются в кадре (именно на нее уповал избирательный штаб), так и не получилось. Главу РАО ЕЭС вырезали из телесюжетов о ГЭС, а после – из всех запланированных на финише кампании развлекательных эфиров, которые были уже оплачены партией.
В ночь перед выборами, например, из эфира сняли записанную программу «Что? Где? Когда?» (в команде СПС играли Анатолий Чубайс, Ирина Хакамада, Борис Надеждин и телеведущая Авдотья Смирнова, которая спустя несколько лет вышла за Чубайса замуж). СПС убрали и из программы «Пока все дома», Чубайса вывели из состава жюри КВН, а концерт Андрея Макаревича на Первом, где вместе с музыкантом на сцену выходили правые кандидаты, чтобы спеть «Новый поворот», показали по телевизору без финальной песни. Ущерб от телеизоляции в штабе правых тогда оценили примерно в полтора процента потерянных голосов. СПС набрал в 2003 году 4% и не преодолел 5%-ный барьер, необходимый для попадания в парламент.
Партийная касса
В 2007 году лидера СПС Никиту Белых и его партию критиковали за то, что на выборы в регионах правые идут под левыми лозунгами (за социальный крен в партии отвечал политтехнолог Антон Баков), но эта идеологическая уловка все равно не помогла. В штабе СПС считали, что партию блокировали из Кремля, в первую очередь – негласным запретом на финансовую поддержку.
В декабре, сразу после выборов в Думу, на которых СПС набрал меньше 1%, репортер журнала The New Times Наталья Морарь опубликовала расследование о «черной кассе» Кремля, за которое позже поплатилась возможностью въезжать на территорию России. Публикация описывала схему, по которой Кремль якобы контролировал финансовые потоки партий во время избирательной кампании: будто бы деньги от частных спонсоров сначала передавались в некую общую кассу, а потом уже переходили в распоряжение участников парламентских выборов, и то не всегда. В команде Белых финансовые потери лидера партии, оставшегося тогда без спонсорской помощи, оценивали в сумму порядка $12 млн – ему пришлось потом в течение нескольких лет отдавать долги и кредиты.
После провала на выборах Белых расстался не только с СПС, но и с политикой в целом. В пакете с предложением Кремля возглавить депрессивный регион, Кировскую область, он получил и претензии соратников: Белых, по их мнению, продал партию за государственный пост. Сам губернатор, впрочем, настаивает, что эти два события были совершенно разведены содержательно и во времени. Белых мог снова вернуться в политику в сентябре 2011 года, когда Кремль предложил ему сменить Прохорова на посту главы «Правого дела». Но события тогда вышли из-под контроля, и тихая передача власти не состоялась. (Подробнее об этом Белых рассказывает в интервью.)
Точка неуправляемости
Лидером обновленного «Правого дела» в 2011 году мог стать тогдашний министр финансов Алексей Кудрин, но этого не случилось. По одной из версий, он отказался сам, оценив политические риски. По другой, Кудрин спросил разрешения у Путина, а тот дал понять, что подобное развитие событий нежелательно, посулив Кудрину возможность когда-нибудь стать премьером. Креативный штаб «Правого дела» (к проекту имели отношение дочь Бориса Ельцина Татьяна и ее муж Валентин Юмашев, бывший руководитель президентской администрации Александр Волошин и Анатолий Чубайс) решил сделать предложение бизнесмену Михаилу Прохорову. Прохоров не ассоциировался со старыми либералами и их неудачами, мог отстраиваться от них и прямо критиковать. Иными словами, Прохоров стал приглашенной звездой проекта, завизированного в Кремле – кремлевскую «упаковку» проекта обеспечивал замглавы президентской администрации Владислав Сурков.
В окружении Прохорова тоже не скрывают, что избирательная кампания строилась в сотрудничестве с Кремлем – Сурков знал и о ключевых позициях в списке, и о положениях манифеста новых «Правых». Но, как утверждают партийцы, приглашенные Прохоровым, бизнесмен оказался не готов к уровню и накалу интриг – этой неотъемлемой части российской политики. И попал в ситуацию, когда от него стали требовать отказа от стартовых договоренностей и уже сделанных на публике обещаний – ему, например, пришлось бы отказаться от участия в выборах в Красноярске (чтобы не мешать «Единой России», которая в этом городе выдвинула главу МЧС Сергея Шойгу), а еще была попытка убрать из списков соратника Прохорова, уральского бизнесмена и борца с наркотиками Евгения Ройзмана. Так Кремль создавал имидж суетливого политика, который не знает, чего хочет, говорили в 2011 году в штабе Прохорова.
С Ройзманом лидер партии расставаться отказался, и для Суркова это стало «точкой неуправляемости», переходить за которую нельзя, объясняет близкий к Кремлю источник. Война, объявленная Кремлем непослушному бизнесмену, завершилась не только полным провалом парламентской кампании, но и громким политическим скандалом. Сурков демонстративно лишил Прохорова партии, устроив провокацию на съезде с участием своего сотрудника, замначальника управления по внутренней политике администрации президента Радия Хабирова. Прохоров в ответ дал громкую пресс-конференцию, на которой назвал Суркова кукловодом и обвинил его в манипуляциях. Любопытно, что в тот момент президент Путин не хотел ставить крест на правой партии и даже одобрил тихую передачу власти в «Правом деле» от Прохорова к Белых. Но поскольку этот план сорвался, то в итоге были наказаны все участники конфликта. В окружении Прохорова говорят, что после выборов он оказался в опале (позднее это заставило бизнесмена подать дерзкую заявку на участие в президентской кампании – как утверждают его соратники, заранее он не предупредил Кремль о своих планах). Сурков же потерял былое президентское доверие, а потом и вовсе уступил должность в администрации Вячеславу Володину.
Юлия Таратута
Источник: “Slon”
