Как американский ветеран Вьетнама нашёл своё счастье и предназначение в российской глубинке за полярным кругом
Невыдуманная история о том, как американский ветеран Вьетнама нашёл своё счастье и предназначение в российской глубинке за полярным кругом.
Уильям Майкл Вуд достопримечательностью в Республике Коми стал лет десять назад. Сначала в деревушке Дон, где он поселился, его за глаза называли «церэушником» и «шпиёном заокеанским», а потом привыкли. Просто чудак! А как его не считать таковым? Мало того что добровольно переехал из «страны-мечты» в края, куда Макар телят не гонял, да ещё и занимался тем, что для его практичных соотечественников выглядело бы верхом чудачества. Целыми днями Уильям ездил по округе и ремонтировал крыши, крылечки, перекладывал печи одиноких пенсионеров, мастерил вокруг окрестных детских садов и школ крутые «американские горки» с качелями да песочницами. Абсолютно бесплатно! Построил церковь. Не курил, не брал в рот спиртного. Согласитесь, по провинциальным российским меркам – инопланетянин, да и только.
…Беда случилась с Уильямом год назад. Лёгкая простуда, которой он не придал значения, перешла в гайморит, затем начался менингит. В сыктывкарскую республиканскую больницу его привезли в критическом состоянии. Сепсис мозга, больной впал в тяжёлую кому. В таких случаях говорят: надежды нет никакой. Но случилось чудо – врачи, наслышанные о необычном пациенте-миссионере от его друзей и сподвижников, вернули его к жизни. По последней информации, разговаривать американец пока не может, но держится молодцом.
Тихий Дон в заполярье
Мы познакомились с Вудом несколько лет назад – во время поездки в небольшую деревню с необычным для этих мест названием Дон. Об этой встрече очень хочется рассказать.
Чтобы вам было понятно, где это географически, представьте себе путь, допустим, от Москвы до Ростова-на-Дону туда и обратно, только строго на север и по почти нехоженым таёжным дорогам. От Сыктывкара – столицы Республики Коми – полдня пути до райцентра Усть-Кулом, а там ещё несколько десятков километров по знаменитым на весь мир российским колдобинам.
…Магазин в самом центре деревни. Вывеска: «Закрыто. Учёт». Когда грозная продавщица узнала, что разыскиваем «нашего друга, американца», мгновенно поменялась в лице: «Так бы и сказали!» И, загадочно улыбаясь, показала на соседнюю бревенчатую избу. В прихожей этого обычного деревенского сруба все стены, как в иконках, обклеены детскими рисунками с ярко раскрашенными «красными солнышками», «журчащими речками» и «улыбающимися маленькими человечками». Деревенская печка, «удобства» во дворе. Из пережитков цивилизации – только припаркованный к крыльцу здоровенный джип, теннисный стол посреди комнаты и… флаг объединённого британского королевства. Но Уильяма в избушке не оказалось. Как объяснил вышедший навстречу его помощник – переводчик и по совместительству учитель английского в донской воскресной школе – Андрей, он в отъезде, в соседнем Подъельске мастерит детскую площадку – «презент» детишкам к Новому году. По словам Андрея, застать Уильяма дома почти нереально – он встаёт с петухами, приходит с последним лучом солнца.
Сам Андрей из Нижнего Новгорода. С Уильямом Вудом познакомился в Москве по христианской миссионерской линии и сразу согласился на его предложение поехать в Республику Коми. На вопрос, почему приехали именно сюда, Андрей отвечает, что главная причина – «здесь очень много нуждающихся в нашей помощи людей».
– Мы никакая не организация, а частные лица, сами приехали, – пояснил он. – А самая большая проблема здесь, как и везде, – это духовная опустошённость. Старые идеалы ушли, а нового на смену им ничего не пришло, вот люди и разуверились во всём. Но вы поймите: никакого чуда с нашей стороны нет, мы никакие не Серафимы Саровские. Такие же грешники, как и все. Просто хотим – как это высокопарно ни звучит – приносить пользу другим и словом, и делом. Например, моя жизнь до приезда сюда была пустой абсолютно, а теперь я знаю, для чего я каждое утро встаю.
Уильяма мы отыскали в Подъельске – таком же крошечном населённом пункте на карте России, как и Дон. Мистер Вуд (а точнее «мастер Вуд») встретил широкой американской улыбкой. Сказал по-английски пару фраз своему напарнику, мол, перекур, отложил пилу на очередное бабушкино крылечко и скрепил нашу встречу мощным мужицким рукопожатием.
На вопрос, как далеко он продвинулся в изучении русского языка, Уильям чуть смутился: «Пока плёхо… Хорешо выучиль слова «плёхо», «хорош», «скоко лет тьебе?» и самое главное «где туалет?» Ха-ха-ха! Но выучить трудно. Я ужье стар – почти семьдьесят».
«Какого же черта, – спросил я тогда его в лоб, – вас занесло из сытой Америки сюда, на самый край света и цивилизации?»
«О!» – вздохнул Уильям сокрушённо. И добавил через переводчика: «Чтобы понять это, мне нужно рассказать всю свою жизнь!»
«Вьетнамский синдром»
Он родился в крохотном городке Глэдстоун, штат Иллинойс, что в пяти километрах от Чикаго. Отец – фермер, мать – домохозяйка. Семья была небогатая, пятеро детей, поэтому Уильяму и его братьям сызмальства приходилось много работать. Рос он мало спортивным, не очень симпатичным внешне ребёнком, поэтому соседские мальчишки избегали его и не брали в свои игры. А ему, как и всем детям, хотелось иметь друзей. В конце концов он нашёл их… в компаниях, где все выпивали. Уильям вспоминал: «Мне было 12 лет, когда я впервые попробовал алкоголь. Но я не видел в этом ничего дурного – просто иногда баловался на дискотеках. Вокруг многие молодые парни так делали».
Семейную традицию он не продолжил – фермером не стал. В шестнадцать лет женился, один за другим родились трое очаровательных детей. Но любовь, по словам Уильяма, «быстро улетучилась». К тому же бремя хозяина семьи, единственного кормильца оказалось для него, по сути вчерашнего школьника, непосильным. Чтобы свести концы с концами и прокормить семью, он вкалывал в трёх местах, спал не более четырёх часов в сутки. Но денег катастрофически не хватало, а жена всё беременела и беременела, надеясь хотя бы детьми его удержать. Но в итоге и это не помогло – он так устал, измотался, что «хоть в петлю лезь».
После развода Вуд пошёл добровольцем в армию – служба в морской пехоте казалась тогда подарком судьбы, великолепным шансом резко изменить жизнь, повидать мир. В конце 1968-го новобранца отправили в самое пекло – во Вьетнам, где шла война, в группу разведки американского контингента. Там он прошёл все круги вьетнамской преисподней: и малярийный туман болот, и свинцовый ужас мангровых джунглей, и гибель друзей.
«Мы ходили в рейды по джунглям, – рассказывал Вуд. – Это было ужасно! На моих глазах мои товарищи подрывались на минах, я видел, как их разрывало на куски, как разлетались их мозги, и ничем им помочь не мог. Нам ежедневно говорили: «Убей, убей, убей!». И мы отвечали: «Есть, сэр!», и делали это. Я часто попадал в такие ситуации, когда или я убью, или – меня. Бывало, спускаюсь со склона и вдруг вижу: впереди хижина с вооружёнными вьетнамцами, и мы все на мушке. Я стрелял первым и убивал всех, кто там был. Понимал ли я тогда, что я делаю и за что воюю? Однозначно – нет! Я был горд за себя и за свою страну. Теперь я понимаю, что та война – это большая ошибка, огромная человеческая драма, и сожалею, что в ней участвовал. Но тогда у меня не было выбора…
Последний раз я убил человека за четыре дня до того, как этот кошмар для меня закончился. Если говорить честно, я вообще не рассчитывал выжить. Но Бог миловал – меня даже ни разу не ранили. Уезжая, я взял на память один из трофеев – русский пистолет…»
А потом было возвращение домой. Отнюдь не триумфальное. Героев Вьетнама Америка встретила холодным равнодушием, а то и откровенными плевками в лицо и словами: «Убийцы детей», «Позор нации» и так далее.
«Представьте себе, – сокрушался Уильям, – вы идете на войну, вас превращают в героя, вручают медали и ордена за отвагу, возносят до небес. А когда вы возвращаетесь, вас называют куском дерьма, недоносками, от вас все отворачиваются. Как с этим жить?»
Позже психологи изучат этот «негативный феномен» и назовут его «вьетнамским синдромом».
На игле
Герой спрятал медали в шкаф, устроился сварщиком на фабрику. Чтобы хоть ненадолго забыть кровь, смерть и несправедливость, бывший спецназовец ежедневно после работы отправлялся в бар и напивался вусмерть. Но алкоголь от ночных кровавых видений спасал ненадолго… Нет, он не думал спиваться, мечтал снова завести семью, пытался найти подружку. Но, оказалось, не там искал. В тех барах девушки прочно сидели на марихуане. Со временем Уильям и сам пристрастился к травке, потом перешёл на кокаин, а потом и на тяжёлые наркотики. Закончилось всё «винтом» – самой страшной химической «дурью», которую изобрела Америка.
«Бар, виски, героин, девочки… – с болью предавался воспоминаниям Уильям. – Я кололся уже каждые три часа. Понимал, что гибну, становлюсь конченым алкоголиком и наркоманом, но остановиться не мог. Дошло до того, что шприц брал с собой на работу и вкалывал себе дозу в туалете. Почему меня не уволили? Я был классным сварщиком, и поэтому руководство закрывало на всё глаза. Находясь под кайфом, я в лепёшку разбил две машины – сам еле выжил. Несчётное количество раз просыпался в канавах, не соображая, где я и кто такой. И опять – ломки, ломки, ломки, туалет, канавы… Ниже опускаться было некуда».
Не единожды Уильям доставал свой русский пистолет и приставлял его к виску. Его остановил страх за отца, который только что перенёс инфаркт. Весь этот кошмар продолжался двадцать лет – до ноября 1991 года. А потом произошло то, что сам американец считает чудом.
«Однажды я возвращался на машине домой из бара в обычном своём состоянии, то есть почти невменяемый. На дорогу выскочил ребёнок. Я едва успел вовремя повернуть руль и избежать столкновения. Я же мог эту малютку лишить жизни! Я очень испугался, и пережитый ужас что-то перевернул во мне. Но что делать? Ведь я знал, что доктора помочь мне бессильны. В отчаянии я пришёл в единственную церковь в Глэдстоуне, хотя до этого был убеждённым атеистом. Как ни странно, мне сразу заметно полегчало. После этого провёл бессонную ночь, а наутро выбросил все свои запасы наркотиков, спиртное и сигареты. Покрестился, стал чаще ходить в церковь. Увлёкся Библией, начал слушать христианское радио. Борьба с прежними привычками была невероятно мучительной, но я выкарабкался. Даже курить бросил, хотя курил 29 лет».
Нашёл в России дочь
Чтобы целиком занять себя в новой жизни, Уильям стал волонтёром скорой помощи и даже окончил специальные медицинские курсы. По его словам, во всех маленьких американских городках есть такие чудаки, которые, помогая медикам, несут дежурство на личных машинах. Диспетчер отправляет им сообщение: «Необходимо доставить того или иного больного в клинику». И те на общественных началах выполняют эту работу. Но все равно свободного времени у него оставалось слишком много. И он начал его заполнять тем, что устроился добровольным помощником в полицию, помогал пожилым людям строить дома. Прошло немало времени, пока окружающие привыкли к мысли, что бывший пьяница и наркоман стал другим человеком. И всё же доверие возвращалось.
Однажды, это было в начале 1990-х, свой отпуск Вуд решил провести в России – миссионеру Джошуа Макдауэллу, который возил гуманитарную помощь в Москву, понадобился помощник.
«Первая мысль была: «В Россию? Они ведь наши злейшие враги!» По крайней мере нам всё время так внушали. Я же ничего о России не знал – в основном разные сплетни. Но оказалось, что в вашей стране множество приютов, больниц, детских учреждений, даже тюрем, нуждающихся в помощи… И вообще, я считаю, нам, простым людям, делить нечего. Править миром должен не страх, а любовь!»
Уильям рассказывал, и глаза его загорались, когда речь заходила о детях. Говорить на эту тему – при всей своей нелюбви к интервью – он был готов долго. Одну девочку он запомнил, по его словам, на всю жизнь. Встреча произошла в сиротском приюте в далёкой российской глубинке – в один из первых приездов в Россию.
«Малышка подошла ко мне, крепко обняла и сказала: «Меня зовут Настя. Будь моим папочкой!» Эти слова так тронули моё сердце, что со временем, извините за пафос, я почувствовал потребность и призвание приезжать в Россию. Может, даже из-за этой маленькой девочки Насти… С которой, кстати, мы потом крепко подружились. Я помогал ей всем, чем мог, – даже лично отвёл её в первый класс» (сейчас Настя Киселева учится в медицинском университете и называет Уильяма Майкла Вуда своим папой. – Ред.).
Сначала он приезжал в Россию два раза в год на десять дней – привозил еду, игрушки и одежду детям, лекарство в больницы и фельдшерские пункты, одежду – в тюрьмы. Когда в 1997 году вышел на пенсию, первым делом всю свою коллекцию оружия сдал в полицию – чтобы избавиться от всякой памяти о войне и смерти. Потом продал всё нажитое имущество – дом, трактор, грузовик… И уехал из Америки в Россию.
Четыре года работал в Москве при главной педиатрической больнице – покупал и развозил лекарства, строил для детей песочницы, баскетбольные площадки, покупал спортивный инвентарь, убирал мусор… Играл с ребятишками. Затем впервые поехал в Республику Коми и решил там остаться.
«В Коми я увидел людей, живущих в глубокой нищете, – объяснил тогда своё решение друзьям и родственникам Вуд. – У многих даже нет денег, чтобы заплатить за детский садик. Конечно, Крайний Север, Заполярье – не самый райский уголок на планете, но, оказавшись в тех местах, я сразу понял, что там нужен больше».
Главный по борьбе с алкоголизмом
Поначалу местное население Дона встретило американца, мягко говоря, с подозрением. Мало того что янки, да ещё и железный трезвенник – вот этого деревенский менталитет объяснить был не в силах. Чуть ли не в первый день «цэрэушнику» раскурочили его джип. По ночам приходили пьяные мужики, стучались в окна: «Эй, уезжай отсюда!» Но Вуд не обращал на это внимание. С раннего утра он вставал и принимался за дело – ремонтировал дома стариков-пенсионеров, здания школ и детских садов, помогал многодетным семьям, строил детские площадки, колол дрова… Естественно – денег за это не брал, работал за «спасибо». Летом ходил в обычной рабочей спецовке, зимой – в старой ватной фуфайке, шапке-ушанке и валенках. По разбитым дорогам разъезжал на своём джипе-«вездеходе» по соседним деревням и делал тоже самое.
Составил карту, где пометил флажками населённые пункты, где помощь нужна незамедлительная. Нашёл единомышленников и подключил их к работе. И так более десяти лет. В Доне построил церковь. За эти годы Уильям со своей командой помогли сотням людей… На какие деньги? Ведь закупка стройматериалов и транспортные расходы влетают в немалую копеечку. Тратил всю свою пенсию ветерана Вьетнама плюс миссионерские пожертвования. Ведь главное финансирование идёт от верующих друзей со всего мира.
И со временем в «дом американца Вилли» потянулись люди. Кто-то захотел попасть в его команду, чтобы тоже помогать другим, кто-то приходил за помощью, кто-то за дельным советом. Вуд принимал всех, внимательно выслушивал их историю, и, если надо, рассказывал свою – ничего не приукрашивая.
«Иногда ко мне приходили просто за сочувствием: «Уильям, что мне делать? Я умираю от водки. Вот ты говоришь, что тоже пил как сапожник. Неужели от пьянства можно вылечиться?» Тогда я разговаривал с ними по душам. Вы не поверите, но помогало!»
Невероятно, но факт: после таких душеспасительных бесед многие сельчане из Дона и соседних деревень бросили пить. По словам Андрея Кудинова, до сих пор сельские бабы молятся на Вуда как на икону за то, что он наставил их мужиков на трезвый путь.
… Полтора часа разговора пролетели мгновенно. Было видно, что Уильям чувствовал себя не в своей тарелке – давно пора работать.
«А вы можете все бросить и уехать?» – спросил я тогда его на прощанье.
«Конечно! Но я планирую здесь остаться. Сейчас могу твёрдо сказать, что полюбил Россию всем сердцем! Я счастлив здесь. Здесь живут самые лучшие люди, которых я встречал в жизни. Единственная проблема этих хороших людей – это то, что их мучили семьдесят лет атеизмом и плюс алкоголизм. Никогда не видел такого гостеприимства. Несколько дней назад нас пригласили в баню, после этого принесли горы еды… Беспля-я-ятно! – вдруг воскликнул он восхищённо по-русски. – В Амэреке такой не встрэтиш… Прекрасный льюди. Я очен их лублу!»
Андрей Колобаев
Источник: ИД “Совершенно секретно”
