Россия, которая нас потеряет

Невеселые размышления политического обозревателя «НВ» Павла Вощанова — вместо отчета о длительной зарубежной командировке.

Так уж повелось, что в канун крупных политических событий из уст российских правителей первой величины слышатся жизнерадостнооптимистичные уверения. Их лейтмотив: хотя проблем у России еще немало, но, в общем и целом, жизнь в стране налаживается.

Вполне вероятно, что на какую-то часть разочарованного всем и вся электората они производят умиротворяющее впечатление, но, думаю, не на большую его часть. Доказательств тому немало. С одним из них я, как ни странно, столкнулся за пределами нашей Родины.

Сколько советских граждан было насильно выслано из СССР или добровольно, правдами-неправдами, перебралось за рубеж в годы «развитого социализма»? Официальная статистика может назвать их число с точностью до единиц. А сколько жителей покинуло Россию уже после того, как ее провозгласили свободной и демократической? Этого не скажет никто, потому что никто не считал, да и сосчитать невозможно. Но, полагаю, армия постсоветских эмигрантов, в общем и целом, измеряется миллионами.

По сведениям из различных источников в Евросоюзе, США и Канаде, «русская река», текущая с Востока на Запад, за последние годы не обмелела. Хотя повторюсь, официальной статистики не существует. Зато есть экспертные оценки специалистов, изучающих современную миграцию, да результаты социологических опросов, время от времени проводящихся в странах, переживающих наибольший наплыв пришельцев из неблагополучных стран. И что же они говорят по нашему поводу? Россияне, навсегда покидающие Родину, сейчас крайне редко официально оформляют свой отъезд как выезд на ПМЖ. Туристическая виза и билет в оба конца, дабы не вызвать подозрение у офицера иммиграционной службы по месту прибытия — вот самый простой и распространенный способ перебраться на новое место. В России этих людей никакая статистика не учитывает как уехавших навсегда, потому что у них сохраняется российский паспорт и все регистрационно-полицейсие атрибуты гражданства. Они как граждане у России вроде бы есть, но на самом деле их у нее уже нет. По оценкам специалистов, лица с формально сохраненным гражданством ныне составляют более половины всего эмиграционного потока.

Задайте вопрос любому из тех, с кем общаетесь каждодневно: хотел бы он навсегда переселиться в Америку или в Европу? Если с вами будут разговаривать без лукавства, непременно услышите один из двух возможных вариантов ответа — или безоговорочное «да», или «да», но с оговорками относительно денег, работы и крыши над головой. Немногочисленное, но решительное «Никогда!» в 90 процентов случаев придется на долю людей пенсионного или предпенсионного возраста, то есть на тех, кому действительно поздно радикально менять свою жизнь. Но и эти люди нередко делают оговорку: если наши дети уедут, устроятся на новом месте и позовут к себе, — вот тогда другое дело! Россия превращается, если уже не превратилась, в страну, в которой живут вынужденно. Нечто вроде Бангладеш, Сомали или Йемена, выходцы из которых наводнили государства Запада.

Бывая в Европе и в Северной Америке, я часто задавал вопрос иммигрантам из Азии и Африки: что послужило причиной расставания с исторической Родиной? Удивительно, но люди с неохотой говорили о домашних бедах — о войнах, о голоде, о безработице, об эпидемиях, об отсутствии элементарной медицины. По всей видимости, рассказы о жизни, полной лишений и опасностей, предназначены для иммиграционных чиновников. В доверительных беседах используется иная аргументация. Она у каждого своя, но все сводится к одному и тому же — к возможностям, открывающимся на новом месте. Один мечтает о дипломе колледжа или университета. Другой — о квартире, машине или хотя бы о свежей рубашке по утрам. Третий — об ухоженных, здоровых и грамотных детях. А что нас, россиян, срывает с насиженных мест и гонит в дальние страны?

В этом смысле мы ни на кого не похожи. Однажды повстречал бывшего инженера-гидротехника из Волгограда, десять лет назад переселившегося в Новую Зеландию. На тот момент он ничего толком не знал об этой стране.

Какие, к черту, цели и перспективы, если человек не знал, какие возможности перед ним откроются, да и откроются ли! Он рвался не «к чему-то», а «от чего-то». Прежде всего, от воровства, к которому его принуждали местные чиновники, и из-за которого он едва не угодил за решетку. А еще из-за своих детей, которым сверстники не давали прохода из-за их нерусской фамилии. Большинство наших соотечественников, откровенно рассказывая о причинах своего отъезда, перечисляют российские невзгоды — бандитизм, бесправие, беззаконие, безденежье, безработицу. Но все объяснения и рассказы сводятся к одному, самому важному — с некоторых пор мы живем в сугубо клановом государстве, где все меряется критериями «свой-чужой». Чего можно добиться в такой стране?!

Созидательные возможности человека, никак не связанного с властью, задавлены ее далеко не бескорыстными интересами. Именно из-за этого многие россияне утратили ощущение жизненной перспективы, и в этом главная причина сегодняшнего всплеска «русской» эмиграции на Запад, которую нынешнее руководство страны упорно не желает замечать. Вроде бы все не так уж и плохо: и войны нет, и в магазинах полки ломятся от товара, и заработать, хоть невеликие деньги, но всегда можно, — а люди подумывают об отъезде! Разве это не парадокс: вожделенная политическая стабильность привела к потере интереса к жизни в России у немалой части ее населения.

Главное деяние Путина — создание в России неродового дворянства. Диковатого, алчного и интеллектуально убогого. Оно живет в одной с нами стране, но совершенно обособленной жизнью, в которой царствуют иные законы, иные правила общежития и иная мораль. Они практически не соприкасаются с другими слоями общества. Среда человеческого обитания (особенно это чувствуется в Москве и Подмосковье) уже разделена на социальные зоны. В VIP-зоне обитают те, кто сосредоточил в своих руках власть. Бизнес-зона принадлежит тем, кто обслуживает высшую государственную элиту. Остальная Россия отдана во временное пользование населению, гражданский статус которого и по сей день не выше того, что был в советские времена. То есть — никакой. Пока еще границы между этими зонами довольно размытые, но процесс социального размежевания идет быстро. Там, где селятся новые дворяне, нет места простолюдинам. Их выдавливают с беспощадностью феодального принуждения.

На словах, произносимых большими начальниками, все мы, россияне, равны, но на деле гражданское равенство — не более чем фикция. Плотник, укравший доску, отправляется за решетку года на три, а чиновник, укравший состав пиломатериалов, в худшем для него случае, освобождается от занимаемой должности, причем с весьма оригинальной формулировкой — «за неэтичное поведение» или «за утрату доверия». Только в России министр обороны мог в течение многих лет безнаказанно расхищать военный бюджет и военную собственность (или осознанно не замечать хищения своих подчиненных — не суть важно), а руководство страны, зная об этом, ничего не предпринимало, следуя более чем странной логике: «Их нельзя было спугнуть». Любой из нас понимает, что произошло с Сердюковым — экс-министр нарушил основополагающее правило кланового бытия — не забывать, кому обязан своим возвышением. Не случись этого, он и по сей день принимал бы военные парады на Красной площади.

То, во что превратилась Россия, лучше всего понять на примере вступающего в жизнь молодого поколения. Дети «верхов» — исключительно президенты и вице-президенты высокодоходных компаний. Дети «низов» — сплошь охранники и менеджеры по продажам. Конечно, у них разное образование. Первые окончили престижные западные университеты, вторые — менее престижные технические колледжи (читай — ПТУ) у себя на Родине. Но и это, если разобраться, характеризует социальное неравенство, сложившееся в постсоветской России.

Кто-то скажет: пусть работают, зарабатывают, и у них будет тот же достаток, те же возможности и тот же общественный статус. Не понимаю, на кого рассчитан этот откровенно пропагандистский миф. Недавно мне довелось повстречаться с молодыми людьми из Москвы и Санкт-Петербурга, несколько лет назад окончившими Лондонскую школу экономики. Они уезжали на учебу детьми влиятельных и успешных бизнесменов, а возвращались к разбитому корыту, потому как их родители не перенесли дефолта 98-го года. Что заставляет этих прекрасно образованных ребят отказаться от мысли о возвращении домой? Низкий потолок над головой, выше которого им в России ни за что не прыгнуть, даже если очень расстараются. Потому что все, что выше этого потолка, — это исключительно для «своих», а они уже «чужаки». Их удел — быть на подхвате у отпрысков высокопоставленных бонз. Потому что успех в нынешней России — это никакое не умение делать дело. Это принадлежность к некой касте избранных, к новому дворянству.

То, что ныне все командные высоты в политике и в бизнесе заняты друзьями-коллегами Владимира Путина, является одной из причин, подталкивающих к эмиграции многих россиян, лично не знакомых с президентом. Ладно бы наши властители огородили для себя нефтегазовое «поле чудес», а остальное отдали тем, кто хочет и может работать по общим правилам. Так нет же, взяли под контроль всё и вся, включая государственную власть в центре и на местах. Теперь, куда ни сунься, всюду натыкаешься на интерес одного и того же клана — выходцев из мэрии Санкт-Петербурга или Ленинградского областного управления КГБ. Богачами в России не становятся, богачей у нас делает власть. Значит, для того, кто к ней не причастен, пусть он хоть семи пядей во лбу, такая перспектива нереальна. Не дано ему стать Абрамовичем, Потаниным или Дерипаской. И Бог бы с ней, с такой перспективой! Так ведь и свое маленькое дело, которое держало бы на плаву тебя и всю твою семью, тоже не заведешь. Оберут и задавят своими поборами и своей алчностью.

За словами больших начальников «Дерзайте, а государство вам поможет!» нет ничего, кроме коррупции, чиновничьего и милицейского произвола, рэкета и заурядного бандитизма. Именно по этой причине сейчас из страны и уезжает так много представителей малого и среднего бизнеса. В общении с ними у российской власти, по сути дела ликвидировавшей в стране конкурентную экономику, есть только два ключевых слова — «Дай!» и «Отдай!». Они произносятся всякий раз, когда чужой успех начинает слепить глаза тем, кому первые лица государства отдали «во кормление» все высокодоходные корпорации и сырьевые регионы. Можно ли с этим как-то бороться? Разве что теоретически, потому что чаще всего такая борьба заканчивается судом и тюрьмой. Отсюда охватившая Россию деловая апатия: вкус к предпринимательству у людей появился, и опыт тоже, а вот возможности дальнейшего роста стали почти нулевыми. Поэтому и уезжают, правдами-неправдами переводя накопленные капиталы за рубеж. Один из руководителей канадской ассоциации, работающей в сфере производства и переработки свинины, рассказал мне, что в последнее время резко возросло число деловых предложений, исходящих от россиян. Только если раньше, лет десять назад, они зазывали к себе в Россию, то теперь предпочитают совместные инвестиции в канадскую экономику.

Но почему покидают Россию те, кто всегда работал только по найму и не мыслил себя ни в бизнесе, ни в политике? Им-то чего не хватает? Можно опросить сотню, две сотни эмигрантов-простолюдинов и каждый скажет примерно одно и то же — надоело ощущать себя бесправной сошкой и лицезреть, как нагло жируют большие и маленькие начальники. Кто-то скажет, что это заурядная зависть социальных иждивенцев. На мой взгляд, ничего похожего. В одной из дипломных работ по социологии вычитал, что на вопрос об объектах общественного недовольства только 9,5% респондентов указали частных предпринимателей. Наибольшее раздражение у наших граждан вызывает необъяснимая роскошь жизни высокопоставленных бюджетников — руководителей исполнительной власти в центре и на местах, депутатов всех уровней, ответственных работников правоохранительной и фискальной систем.

В благословенной Калифорнии мне довелось встретиться и пообщаться в неформальной обстановке со многими русскими людьми, приехавшими в Америку совсем недавно — кто год, кто пять лет назад. Многих из них на Родине называли социальными иждивенцами, которые сами ничего не хотят делать, а только требуют от государства: дай! дай! дай! И как же с такой потребительской психологией эти люди устроились на новом месте? Почти у каждого из них свой бизнес. У кого-то маленький, у кого-то чуть больше, а у кого-то и вовсе весьма доходный. Сегодня они работают на себя и для себя, не забывая платить налоги (уклонение от этой повинности считается здесь наитягчайшим грехом). Произошла удивительная метаморфоза: в России эти люди были беспомощными иждивенцами, в Штатах — они деятельные и неунывающие предприниматели. О чем это говорит? Все дело в системе, не дающей простым людям реализовать свой потенциал. За океаном они, эти русские люди, как тот цветок, что пересадили в благодатную почву.

Задумайтесь над таким фактом — за последние годы мы не слышали ни об одной более или менее массовой забастовке в нашей огромной и проблемной стране. Неужели каждое требование работников стало удовлетворяться с радостным согласием? Вовсе нет. Просто в души людей вернулось ощущение бессилия. И страха. Попробуй-ка пойти наперекор своему хозяину и опекающей его власти — костей не соберешь! Капиталист в России всесилен, потому что контролирующий его государственный чиновник всеяден. А что же профсоюзы? Они озабочены в основном тем, чтоб их не лишили унаследованной от ВЦСПС собственности, на манипуляциях с которой ныне живут и здравствуют профсоюзные боссы. В этих условиях перечить своему работодателю также нелепо, как жаловаться палачу на то, что тот не помыл руки прежде, чем взяться за топор.

И после этого мы хотим, чтобы рядовые россияне не поглядывали на дальнее зарубежье? А ради чего они должны отказываться пусть от призрачного, но все же шанса разумно устроить свою жизнь? Здесь, на Родине, им особенно рассчитывать не на что. Работай и не лезь ни в какую борьбу за свои или общественные права — тот, кто не принимает это правило, не дорабатывает до пенсии и не знает, что такое прибавка к жалованию (правда, из-за прибавок у нас не многие печалятся, ибо любую прибавку пожирают растущие цены). Россия становится, если уже не стала, страной, не пригодной для проживания тех, кто не обладает властью и собственностью. Оттого и бегут из нее при первой же возможности, не особо страшась неопределенности и неизбежных адаптационных проблем.

Охота к перемене мест присуща всем возрастам. Молодые уезжают, потому что у них вся жизнь впереди и хочется добиться большего, чем может предложить им Родина. Люди среднего возраста протаптывают дорожку подрастающим детям. Старики хотят найти успокоение возле дальновидных и удачливых родственников. Но если сравнивать нынешнюю, «путинскую», эмиграцию с той, что мы наблюдали во времена Ельцина, то она видоизменилась. Если прежде из России уезжали жители столиц и областных центров, то сейчас потянулась глубинка (и отчего-то особенно много стало сибиряков и дальневосточников). Мало того, среди них стало заметно больше молодых людей, едва окончивших среднюю школу и не имеющих практически никаких профессиональных навыков. Что гонит этих юнцов из родительского дома? Вот что чаще всего называют — армейский беспредел, полицейский рэкет, учительские поборы, едва ли не поголовная наркомания, возрожденная переселенцами с юга уличная преступность, невозможность исповедовать пусть ошибочные, но собственные убеждения. Но самое главное — молодые эмигранты-россияне знают, что, если твои родители не «большие шишки», то тебе, как ни старайся, в России высоко не забраться. Твой шесток будет не высоко от земли.

Уезжают многие, но уезжало бы еще больше, если б не испуг принимающих стран. Сейчас не заря Перестройки, и нас, россиян, не особо ждут по другую сторону рухнувшего, но не исчезнувшего «железного занавеса». Но все же тот, кто хочет зацепиться, тот цепляется за жизнь в новой стране любыми способами. Не получается в Европе, едут в Америку или в Австралию, или еще дальше. По оценке специализирующегося на вопросах иммиграции профессора Калифорнийского университета Дэвида Руде, из каждой сотни прибывающих в США русских, в конечном счете, домой возвращается не более пяти человек.

Желание навсегда уехать из России при Путине никуда не пропало. Это факт, в который в Кремле никак не хотят поверить. Там даже мысли не допускают, что так много россиян, насмотревшихся на их политэкономические художества и не видящих возможности что-либо изменить в собственной стране, подумывает об эмиграции. Слыша подобные речи, отечественные сановники буквально заходятся в лицемерном негодовании: мол, как можно так клеветать на наш проникнутый любовью к Родине народ?! При этом большинство из «патриотов по должности» — утверждаю: большинство! — уже давно обустроило свою жизнь за границей. Причем зачастую в государствах, коварными происками которых они пугают не обремененных властью и собственностью сограждан.

Чтобы удостовериться в этом, достаточно в любую из пятниц взглянуть на лица пассажиров, вылетающих из столичных аэропортов в Европу и проходящих регистрацию в VIP-залах и Залах официальных делегаций. Что мы там увидим? То, какое огромное количество чиновников самого разного ранга отправляется на уик-энд за кордон (речь не идет о капитанах крупного бизнеса и о первых лицах власти — эти обслуживаются нерейсовыми «спецбортами»). Чем можно объяснить столь дорогостоящие краткосрочные вояжи? Только одним — желанием насладиться своим движимым и недвижимым имуществом, а заодно повидать сосланных на ПМЖ чад и домочадцев.

В зарубежных СМИ едва ли не каждодневно сообщается о VIP-иммигрантах из России с указанием имен, должностей и адресов. Поскольку утаивать подобные факты благодаря интернету стало невозможным, а их количество позволяет говорить о заграничных гнездовьях столоначальников как о массовом явлении, Кремль, изобразив удивленное негодование, инициировал введение запрета госслужащим на открытие банковских счетов и приобретение собственности за рубежом. Тем, кто его нарушит, грозит отлучение от должности. Я задавал вопрос американским, британским и австрийским адвокатам, специализирующимся на оформлении сделок с недвижимостью и работающим с русской клиентурой: много ли появилось желающих избавиться от ранее приобретенного имущества? Оказывается, не более чем всегда. А вот заказов на переоформление собственности стало больше в разы. Стало быть, все дальнейшее непременно будет напоминать отечественную борьбу с коррупцией — «свояков» не тронут, зато устроят несколько показательных порок «чужакам», утратившим доверие или полезность. Говорят, нынешняя Россия — страна, где нет Закона. На самом деле у нас их целых три: для новых дворян, для новодворянской челяди и для безлошадных мирян.

Квартиры в центре Москвы, усадьбы в ближнем и дальнем Подмосковье, виллы на Черноморском побережье Кавказа, лимузины, от которых в испуге шарахается всяк мимо проходящий и проезжающий, охрана, переполненная ненавистью ко всему живому, — все это лишь дополнение к сановной должности, которая, как говаривал Иван Грозный, «дарована государем во кормление». Отними ее у них, и завтра же эти слуги народа окажутся там, где уже все готово к приему Хозяина, уставшего от забот о России и об ее некуртуазном народце. Для российских сановников служение Отечеству стало чем-то вроде отхожего промысла. Эдакие вахтовики. Здесь, в экстремальных условиях, они заколачивают огромные деньги, а там, «на материке», тратят. Только их материк простирается в иных широтах, нежели у северян-бурильщиков.Нынешняя Россия — государство, которым управляют потенциальные эмигранты.

Российской хозяйственно-политической элите не нужны граждане, им нужна безропотная, а значит дешевая рабочая сила, создающая материальный и интеллектуальный продукт, на котором делаются сверхприбыли, оборачивающиеся заморскими замками, яхтами и футбольными клубами. Поэтому, живя на две, а то и на три и даже на четыре страны, наши бонзы отказывают рядовым согражданам в праве на эмиграцию. Не в том смысле, что чинят бюрократические или полицейские препоны, а в том, что рассматривают отъезд молодых и успешных россиян если не как предательство, то, по меньшей мере, как эгоистичное забвение национальных интересов.

Нас все время пытаются настроить на патриотическое восприятие своей страны, но в итоге получается, что живем с головой, повернутой в прошлое, ибо по-настоящему гордиться можем только былыми достижениями. Победой над Наполеоном и Гитлером можно гордиться. Полетами Чкалова и Гагарина тоже. И даже тем, что когда-то перекрыли Енисей и распахали целину, хотя этого можно было бы и не делать. Но какое отношение все это имеет к сегодняшнему дню? Ныне живем торговлей сырьем, оружием и космическим извозом на кораблях чуть ли не 40-летней давности. Четверть века назад один из известных молодых реформаторов заявил: самим производить надо только то, что можем делать лучше других. Выходит, ничего лучше не можем, потому как ничего своего уже нет. Кто ездит на российских автомобилях? Немногие. А кто носит российские часы? Единицы. У кого в доме российский телевизор или радиоприемник? Вообще ни у кого. Про одежду с обувью и говорить нечего. Китайцы, которых Советский Союз обучал промышленной культуре, завалили мир своими товарами, тогда как Россия превратилась в страну, бездумно проедающую то, то извлекает из недр. И чем же россиянам гордиться? Гигантской территорией да числом миллиардеров, лихо утирающих нос западникам по части непомерных расходов и роскоши бытия.

Наши руководители нередко говорят о том, как много молодых ученых, уехавших из России и сделавших карьеру за рубежом, мечтает вернуться назад. Я встречал этих людей в разных странах — в США и в Канаде, в Великобритании и в Швеции. После разговоров с ними теряюсь в догадках: наши сановные патриоты лукавят или просто не знают, о чем говорят? На возможность поработать на исторической Родине бывшие советско-российские ученые смотрят как на командировку в экваториальную Африку, где некомфортно, небезопасно, но зато можно неплохо подзаработать. Ни у одного из тех, с кем мне довелось общаться, а общался я со многими, нет ни малейшего желания вернуться навсегда. Хотя бы потому, что, по большому счету, возвращаться им некуда. Институты Академии наук, незаинтересованность в которых российская власть подчеркнуто демонстрирует, влачат жалкое, полуголодное существование и едва сводят концы с концами. Что же касается Сколково, любимой забавы экс-президента Медведева, то этот проект никто на Западе не воспринимает всерьез.

Сравнивать VIP-поселок за МКАДом с американской Силиконовой долиной более чем абсурдно. К созданию калифорнийского научного комплекса американское правительство практически не имело никакого отношения. Это был масштабный совместный проект частных корпораций, цель которого — размещение на одной площадке исследовательских учреждений разного профиля для того, чтобы происходил естественный взаимообмен научными кадрами и на стыке разных направлений и школ рождались прорывные технологии. А что происходит в Сколково? В двух шагах от Москвы, на супердорогих землях возник полигон элитного домостроения для образовательно-бытового обслуживания отпрысков новодворянских семей. Неужели кто-то всерьез думает, что успешно работающие на Западе россияне приедут горбатиться на гламурных и кичливых недорослей? Разве что накоротко и за приличный гонорар.

Что более всего страшит россиян, выезжающих на ПМЖ в другие страны? Хватит ли накоплений, чтоб обустроиться на новом месте, найдется ли подходящая работа, не будет ли проблем с получением вида на жительство. А есть ли у кого-нибудь из них страх, что на новом месте окажется хуже, нежели дома? Мне не встречались такие люди. Жизнь у нас в России никогда не была легкой. Но при всех ее тяготах в людях жила надежда, что когда-нибудь все переменится и пойдет на лад.

Нынешние властители лишили и этой призрачной надежды. Оттого многие наши сограждане сегодня всерьез подумывают о расставании с Родиной: «Куда, куда бы удалиться…»

Павел ВОЩАНОВ

Об авторе

Павел Игоревич Вощанов — известный российский журналист, один из основателей «Новой газеты». Пресс-секретарь первого президента России Бориса Ельцина с июля 1991 года. В феврале 1992 года из-за растущих личных разногласий с Ельциным подал в отставку.

С горечью признавался, как разочаровался в Б. Н. Ельцине: «Самый запомнившийся эпизод — это ночь с 20 на 21 августа 1991 года. В этом были и трагедия, и фарс. Трагедия — это люди, находившиеся вокруг Белого дома, а фарс — происходившее в то же самое время в его подвалах. Отцы русской демократии праздновали там победу над Горбачевым. Именно тогда я первый раз в жизни понял, что служу не тому человеку».

Доктор экономических наук. Политический обозреватель «Комсомольской правды», «Новой газеты» и «Делового вторника». Автор политического романа «Фантомная боль. Последний сон Хозяина» (2006 г.).