В одной из екатеринбургских компаний приняли на работу девушку с тяжелой формой ДЦП
Об этом на своей странице в Facebook рассказала руководитель организации Вероника Пиджакова.
С девушкой-инвалидом она познакомилась на социальном форуме: заметила, что та подглядывает в ее телефон — оказалось, у девушки проблемы с речью и она смотрела, в каком мессенджере написать соседке. Сообщение было в духе: «У меня ДЦП, но я активный волонтер, не хочу сидеть дома, нет ли у вас работы?» Вероника ответила, что есть, но офис находится на 4-м этаже, лифта нет, а делать скидок на инвалидность никто не будет. Зося — так звали девушку — в ответ подняла большой палец вверх.
На следующий день директор заранее предупредил сотрудников о появлении «особого» коллеги. На удивление, те не только спокойно восприняли новость, но и, наоборот, стали всячески пытаться помогать ей. А поскольку речь Зоси поначалу никто не понимал, офис «встал». Тогда Пиджакова попросила Зосю не разговаривать ни с кем — только писать сообщения, а работникам строго-настрого запретила помогать новому сотруднику.
В первый день девушка выполнила норму лишь на 20 процентов. А через месяц директор, довольный результатами ее работы, закрыл ей испытательный срок и принял на работу.
«Я была на грани жизни и смерти, когда родилась, но выжила, — рассказала „URA.RU“ Зося Бобровская. — Мне сделали 16 операций по методу Ульзибата, это мне помогло: с четырех лет я начала глотать сама, до семи лет родители меня лечили». Зося окончила 11 классов, поступила в РГППУ на социального работника, защитила диплом на тему о реабилитации подростков с ограниченными возможностями здоровья. «Писала про себя, поэтому было не трудно», — говорит она.
Сложнее всего было общаться с одногруппниками: далеко не все ее принимали, не хотели слушать ее доклады. Зачеты и экзамены она сдавала письменно или в форме тестов на компьютере. «Дистанционное обучение — это хорошо, но ничто не заменит живого общения, — говорит девушка. — Группа у меня была не самая лучшая, поэтому я нашла некое спасение в соцсетях: занималась волонтерством, помогала собирать деньги на лечение больных детей, консультировала их родителей. Этим же продолжаю заниматься до сих пор и не чувствую себя одинокой: у меня много друзей из разных городов».
Также Зося призналась, что в 2016 году стала актрисой театра Оrа (проект финансируется фондом «Вера») и в прошлом году даже впервые сыграла в одном из спектаклей.
Патентом жив не будешь
Какой смысл выгонять бабушек, торгующих с лотков овощами и фруктами, за обочину «цивилизованного» рынка?
Наступивший март имеет одну неприятную особенность: именно с этого месяца начинают действовать поправки в статьи 346-43 и 346-45 части второй Налогового кодекса РФ», получившие в народе крайне негативную оценку, наподобие той, что вызвала прошлогодняя пенсионная реформа.
Речь идет о том, что отныне огородникам и садоводам, чтобы продать излишки продукции со своих огородов, придется зарегистрироваться в качестве индивидуальных предпринимателей и оформить годовой патент стоимостью в 20 тысяч рублей. Кроме того, «дачные» ИП вынуждены будут выплачивать взносы в ПФР в размере 30 тысяч рублей и около 7 тысяч рублей — в Фонд обязательного медицинского страхования. При годовом обороте более 300 тысяч рублей дачникам придется выплачивать в казну 1% доходов.
С одной стороны, введение патентной системы на продажу «частной» сельхозпродукции вполне оправданная мера регулирования со стороны государства, но только в том случае, если она единственная и окончательная, а не сопровождается дополнительными «бонусами».
Казалось бы, чего уж проще — вводи патентную систему и получай с лоточной торговли небольшой, но гарантированный доход. Продали бабушке годовой патент за 20 тысяч и пусть она торгует хоть дни и ночи напролет, ничего, кроме очевидных плюсов от продажи десятков и сотен тысяч патентов государство не получит. В то же время абсолютно простой и прозрачной будет деятельность надзорных органов: следи, чтобы бабушки не торговали без патента, а если таковых изобличишь — наложи штраф и вынуди нарушителя данный патент все-таки купить. Логично ведь? Мы же покупаем подобным образом лицензии на вылов рыбы или на охоту!
Но в этом самом месте выясняется, что государство, вводя новый закон в действие, преследует вовсе не цель получения новых доходов в бюджет страны, а совершенно иную задачу, суть которой становится понятна при более детальном рассмотрении.
Главное в этом законе — создание ИП со всеми втекающими и вытекающими обстоятельствами. Дачное ИП — это еще 37 тысяч рублей, которые государство намерено вытянуть с дачников в течение года, помимо покупки ими патента на торговлю. А ведь ИП — это не просто так, — «заплатил налоги и спи спокойно», это еще и ежегодное декларирование доходов.
Ну, что же, скажет обыватель, закон есть закон — раз государство требует регистрации ИП для всех дачников, приторговывающих с лотка, значит, так оно и должно быть: взносы в ПФР и ФОМС платить обязаны все. И 37 тысяч рублей дополнительного бремени — это логически вытекающие последствия регистрации.
Но все не так просто. Дачная лоточная торговля — дело сезонное, а ИП со взносами — круглогодичное, так что несправедливость данного положения дел очевидна — она лежит на поверхности. Ведь взносы разбиты по периодам на весь год!
Более того, урожайный был год или так себе, продавал дачник что-то в текущем году или нет, а может он и вовсе продал дачу и ушел на покой — все это уже не интересует государство, если дачник продолжает оставаться ИП. Оно будет добросовестно высасывать из бабульки свои 37 тысяч в год (а эта планка никогда конечной не бывает и все время стремится к повышению), даже если та будет год прикована к больничной койке с инсультом. Такова система.
Регистрация и закрытие ИП — процесс в принципе не сложный. Но это для молодого и энергичного человека. Для бабульки, живущей в деревне Зипуново — это одно и то же, что полет к Марсу. Для дачника, который постоянно проживает в городе и лишь в летний сезон — на даче, это совершенно избыточная нагрузка, никак не стимулирующая его к работе.
Какой процент бабулек и дачников ринется в этом году регистрировать себя в качестве ИП и покапать патенты — вопрос не праздный. Думаю, желающих будет — шиш да маленько. Ну, не стоит овчинка выделки — так рассудит любой дачник, умеющий к двум прибавить два.
Какая-то часть лоточной торговли тут же попадет под государственные жернова, когда бабульки по привычке выйдут торговать на обочины дорог огурчиками и помидорчиками. Тут вдруг выяснится, что теперь они не просто нарушители административного регламента, но и уголовные элементы, осуществляющие незаконную предпринимательскую деятельность.
Ну, а львиная доля этого рынка уйдет, как это у нас водится, в тень и подполье. На драконовские государственные законы срабатывает естественный иммунитет и народ начинает выживать в условиях противодействия самостоятельно. Вариантов для этого всегда находится масса.
Трудно предположить, что государственные мужи не просчитывали последствия введения нового закона. Конечно, просчитывали. Более того, на подобный результат, видимо, они и рассчитывали! И таким образом становится понятно, что в стране начинается спецоперация по зачистке обочин, перронов, рынков от приторговывающих овощами и фруктами бабулек и дачников.
В чью пользу и в чьих интересах идет эта зачистка — понять не трудно. Население страны все больше и больше приучают за любой и каждой покупкой ходить в «храмы» цивилизованной торговли — сетевые супер и гипермаркеты. Только так и никак иначе. Сетевики-олигархи, имеющие мощное лобби как в Думе, так и в правительстве РФ, готовы дойти до каждого дачного участка и до каждой деревенской буренки, лишь бы не дать возможности людям покупать что-то съестного за пределами «Пятерочек», «Магнитов», «Дикси» и «Лент». Борьба не на жизнь, а на смерть идет уже не только за каждого покупателя, но и за каждый огурец. И дата старта этой кампании зачистки выбрана не случайно: март — это пора подготовки к новому дачному сезону. Так что на момент созревания первых овощей и фруктов все препятствия на пути деревенских продуктов к желудкам россиян будут выстроены — в этом можно не сомневаться.
Андрей Гусельников, Андрей Туоми
“Новый вторник”
