Почему мы ее любим и помним, а она нам взаимностью отвечает не всегда?
Ехал не так давно из Барнаула в Бийск — и везде меня встречал пристальный взгляд знакомых глаз с прищуром. Василий Макарович Шукшин — собственной персоной — смотрел на каждого проезжающего с огромных плакатов вдоль дороги. И чтобы понятнее всем было — надпись: «Алтайский край. Сростки — родина В.М. Шукшина». Приятно все-таки, что пусть и через годы после его смерти, но земляки напоминают нам, откуда родом наша «неспокойная совесть» (по Андрею Вознесенскому). Спасибо, конечно!
Вот так бы и всюду: приезжаешь в любую даль — и сразу узнаешь, кто здесь из знаменитостей родился и жил.
Помню удивление, которое испытал я в далеком вологодском городе Никольске еще в советские времена. Тогда туда летал из Вологды самолет «Як-40», который умудрялся приземляться — дело было в январе — на заснеженную полосу местного аэропорта. А весь аэропорт — взлетно-посадочная полоса да осевший в высокие снега серый деревянный дом. И первое, что довелось увидеть — синий такой плакат во всю длину крыши этого неказистого сооружения. Не красный, как это было принято в те времена, и не с надписью «Очередному съезду КПСС — достойную встречу!», а синий и со словами «Спешите делать добрые дела!». Памятник бы поставил тому начальнику, который умудрился воздвигнуть на крыше эти проникновенные слова поэта Александра Яшина.
Бобришный Угор, Блудново, Никольск — все это родные места прекрасного русского поэта, главным мотивом которого во всем его творчестве, будь то проза или поэзия, была незатихающая совесть. И когда за нами, московскими журналистами, пришла черная начальствующая «Волга», то и дальше, вдоль дороги, встречали нас все те же синие плакаты со словами яшинских стихотворных строк-заповедей: «Добру откроется сердце», «Что кому, а для меня Россия — эти вот родимые места», «И повсюду со мной Россия, и нигде не кончается свет»… И так хорошо, так ясно становилось на сердце. И хотел бы, но по-иному ведь не скажешь: яшинские места!
Пусть кто-то ныне и не помнит этого, считаю, прекрасного русского поэта (откройте если не книгу его стихов, то хотя бы интернет, почитайте!), главное, чтобы не забывали своего известного земляка на малой родине, чтобы любили не показушно, а всерьез, как должно.
Яшин, пока умирал в больничной палате, успел завещать, чтобы похоронили его на родине, и не на блатном месте, в ряду знаменитостей, а на том самом Бобришном Угоре, не единожды воспетом им в своих стихах, — в лесу, на высоком берегу реки Юг. И ведь как замечательно все продумал: так просто на могилу к нему не зарулишь — больно далека до нее дорога. А уж теперь и вовсе, когда туда самолеты не летают…
Помню, что из Никольска в Блудново вез меня на самосвале яшинский племянник. А в Блудново, в доме на две половины — старой и новой, встретила нас двоюродная сестра Александра Яшина — Саня, как сам он называл ее ласково во всех своих дневниках. Только дверью входной хлопнули, громко поздоровались, сползла старушка с русской печи, хлопотать начала: самовар ставить, картошку варить. Мол, пока вы до Бобришного Угора сходите — все на столе уже будет. И ни слова, ни полслова: кто такой, зачем без спроса пожаловал? А кто в такую даль да еще по зиме явится? Только тот, кто любит и творчество, и самого Александра Яшина. Случайные здесь не ходят.
Взяли мы лыжи с племянником — и по свежему снежку, похрустывая, двинулись на Угор. А там нас и Яшин встречает: домиком, на тот момент еще свежесрубленным, и памятником на могиле. Посидели мы в домике, так тяжело давшемся поэту, послушали тишину…
Не везде и не всем, однако, удается решить свою судьбу так, как решил ее Александр Яшин. Не успел тот же Василий Макарович завещать, чтобы похоронили его на родине, в Сростках, и всякий ныне, кому не лень, может потоптаться возле его могилы на Новодевичьем кладбище в Москве, полюбопытствовать: что да как? По мне так лучше прийти к пятиэтажке на улице Бочкова, что рядом с метро «Алексеевская», и там встретить задумчивый взгляд Василия Макаровича, словно спрашивающего со стены дома, в котором он жил когда-то, каждого, мимо идущего: «Как живется-можется, народ?».
Я иногда специально выхожу на этой станции метро, сворачиваю на улицу Бочкова, чтобы остановиться напротив бюста Шукшину и тихо сказать: «Привет, Макарыч!» И ответить на его вопросительный взгляд: не переживай, все нормально, живет народ!
А ведь и сам он мучительно размышлял на тему «милой родины»: «Родина… И почему же живет в сердце мысль, что когда-то я останусь там навсегда? Когда? Ведь непохоже по жизни…»
Не успел. В Сростках, конечно, многое сделано за последние годы, чтобы увековечить память гениального земляка. Но грустно, что без него.
Мало мне встречалось в жизни людей, которые не задавались бы подобным вопросом, как Шукшин, обращаясь к своей милой малой родине. Тут как с матерью, которую не выбирают. А вот малая родина всегда ли по-матерински ласково помнит своих детей?
Эх, какую бурную дискуссию вызвал среди местных чиновников в 2004 году вопрос: давать или не давать звание почетного гражданина Великих Лук их земляку — футболисту Дмитрию Аленичеву? Он тогда на гребне славы был, с кубком Лиги чемпионов УЕФА ездил по городам России, пропагандируя отечественный футбол! Не каждому российскому футболисту удавалось достичь такой высоты: как свидетельствует Википедия, Аленичев в составе команды «Порту» стал обладателем Кубка УЕФА в 2003 году и победителем Лиги чемпионов УЕФА в 2004 году! Причём в обоих финалах Аленичев забил по голу — один из четырёх футболистов, забивавших голы в двух финалах разных еврокубков подряд (другие — это Куман, Роналдо и Джеррард)! Да еще и в 2003 году заслуженным мастером спорта России стал!
А как прекрасно было бы: на подъезде к Великим Лукам встречает тебя огромный плакат с надписью «Великие Луки — родина Дмитрия Аленичева». И портрет его — Дмитрий в спартаковской форме, улыбающийся: мол, привет, ребята! Ан нет: посудили-порядили тогда чиновники, но признать своего именитого земляка почетным гражданином не отважились. Хоть и убеждал я их тогда: да Аленичев для прославления вашего города сделал в миллион раз больше, чем все вы, вместе взятые! Но что им слава города — о себе родимых думали. Для себя ведь надо местечко было выгородить в тесном списке почетных граждан.
Отыскал я тогда в Великих Луках и то поле травяное, на котором еще мальчишкой Дима Аленичев гонял футбольный мяч — за рекой Ловатью, в старой крепости. Там сейчас другие пацаны бегают, голы забивают. Спросил одного из них, знает ли он, что вот здесь когда-то играл и его знаменитый земляк Дмитрий Аленичев? Наморщил лоб, потом протянул: «А-а-а… Этот». Обидно: ему бы с него пример брать, к его вершинам стремиться, а он тянет свое «А-а-а…», явно, чтобы не признаваться в своем невежестве. Хотя не он в этом виноват, а те самые дяди-чиновники, которым их известнейший земляк далек и чужд.
Вот и в моем родном городе на Сахалине спроси кого вот так в лоб, чтобы назвал хоть одного из своих именитых земляков, боюсь, будет краснеть, как тот великолукский мальчишка, и тоже вместо имени произнесет это самое «А-а…». А ведь слава земляков — это слава и малой родины, а имя земляка, здесь родившегося, — это имя его родного места, вознесенное на пьедестал. Кто бы в нашей большущей стране знал про алтайское село Сростки, не будь оно родиной Шукшина? Но понимают ли, ценят ли власть имущие все это?
Вот книгу про мой родной город и район не так давно выпустили на Сахалине. Все чин-чином — с красивыми иллюстрациями, с рассказами про историю, про промышленность, сельское хозяйство и людей известных, даже с их портретами. Но листаю книгу и обнаруживаю, что главная-то знаменитость в ней — это мэр (ныне уже бывший)! Чуть ли не с десяток фото, ему посвященных. А вот народного артиста России Виталия Шаповалова, много лет игравшего в московском Театре на Таганке вместе с Владимиром Высоцким и другими театральными и киношными знаменитостями, искать на страницах того красочного издания бесполезно. Нет его там. Впрочем, как нет там и многих других, не менее прославленных земляков. Конъюнктура сработала: эти свои, вроде как заслужили быть упомянутыми, а те — чужие!
Хотя Виталий Шаповалов любит подчеркнуть, что артистом он начинал именно здесь, на Сахалине, в поселке Тельновском. Кто жил вместе с ним в те далекие годы в этом поселке, рассказывали мне, что помнят его еще мальчишкой на сцене — веселого и с гитарой. И вот достиг человек высоты, стал признанным и известным! Но Сахалин не забыл, вспоминает его в своих интервью обязательно. А вот помнит ли его милая малая родина? Большой вопрос!
Ведь и земляки могли бы многое сделать для своей малой родины, если бы она о них помнила. К примеру, народный артист России Николай Копылов, уникальный баритон, поющий в Михайловском театре в Питере, всякий раз, когда навещает свою мать на Сахалине, в городе Углегорске, обязательно дает бесплатный концерт для своих земляков — и те с благодарностью его принимают.
Был на Сахалине журналист Алексей Дворкин, который вел в своей газете рубрику «Знаменитые земляки». Сколько славных имен он открыл для ныне живущих на островах, сколько историй уникальных рассказал! Но уехал на материк — и галерея газетных портретов именитых земляков прервалась…
А потому хочется призвать всех, кому дороги и малая родина, и те, кого она вырастила и воспитала, в большие люди вывела: оставьте свою гордыню, свое честолюбие мелкое, проявите хоть толику уважения к своим землякам, прославившим и малую, а значит — и великую Родину!
Ведь как говорил Василий Макарович Шукшин, «мое ли это — моя родина, где я родился и вырос? Мое. Говорю это с чувством глубокой правоты, ибо всю жизнь мою несу родину в душе, люблю ее, жив ею, она придает мне силы, когда случается трудно и горько…»
Думаю, и малая родина должна отвечать таким людям обязательной взаимностью.
Анатолий СТРОЕВ
