Наш корреспондент попытался разобраться, что разрушает бизнес на мамонтах?
Сегодня впору говорить о настоящем кризисе мамонтового бизнеса. В Якутии собиратели костей ископаемой палеонтологической фауны не знают, что делать с находками. Виноваты в этом ужесточение таможенных правил, силовые акции правоохранительных структур и все те же американцы, теперь обидевшиеся на Китай.
Запасы ископаемой мамонтовой кости (ИМК) в Якутии оцениваются экспертами в полмиллиона тонн. Понятно, что цифра весьма условная. Тем не менее, считается, что в наших недрах находятся 85–95% всех мировых запасов ИМК. 90% российской добычи бивней также приходится на Якутию. Как заявил премьер республики Владимир Солодов, ежегодно в Якутии официально добывают порядка 100 тонн ископаемых костей, нелегальный рынок — в два раза больше. На протяжении десятилетий власти пытаются навести здесь порядок.
За последние четыре года Минпромгеологии Якутии выдало более 600 лицензий на добычу ИМК. Но республика от этого не получила ни копейки.
Максим Терещенко, министр промышленности и геологии РС (Я):
— При выдаче лицензий мы берем деньги только за бланки. Никакие налоги в бюджет республики от добычи ИМК не поступают. Сейчас разрабатываются поправки к закону РФ «О недрах» в части отнесения палеонтологической фауны к общераспространенным полезным ископаемым. Тогда муниципальные власти получат возможность брать налоги с добытчиков, арендные платежи и т.д. Ну и надеемся, что закон определит, каким образом должен осуществляться контроль за ними. В частности, мы предложили соответствующие поправки в Кодекс об административных правонарушениях.
Мы возлагаем большую надежду на торговую электронную площадку, которую недавно запустили. Там уже прошли первые реальные торги. Надеемся, что в следующем году через нее проведут 3–5 тонн мамонтовых бивней. Задача: добиться прозрачного ценообразования. Люди, которые сегодня занимаются сбором ИМК, смогут узнать реальную цену их труда, а не полагаться на запросы перекупщиков. Это рабочая торговая площадка, любой может на ней зарегистрироваться.
Мы также постоянно работаем со всевозможными органами и министерствами по выработке правил добычи ИМК. В Якутии создана межведомственная группа, она собирается несколько раз в месяц. И принимаем меры для организации переработки мамонтовых бивней на территории республики. В ближайшее время планируется открытие центров переработки в северных улусах, чтобы оттуда шли не просто кости, а, к примеру, полуфабрикаты.
Работа по упорядочиванию бизнеса на мамонтах в Якутии активизировалась в последние лет пять. Выстраивалось множество проектов: создание российско-китайского оператора (90% ИМК экспортируется в Китай), электронных торговых площадок, разрабатывались другие меры для легализации рынка. Но по-прежнему его большая часть находится в тени. И каждая новая силовая акция еще больше загоняет туда бизнес.
А махать шашкой есть где: основные запасы бивней в Якутии находятся на островах и 100-километровой прибрежной тундровой зоне, она же пограничная. Каждый человек в ней может стать объектом проверки ФСБ. А уж если при нем найдут бивни, результат предсказуем.
Так, в сентябре 2019 года пограничники задержали в тундре оленеводов. Вертолетом переправили их в Тикси, изъяли более 150 кг мамонтовых костей. Не помогло и вмешательство депутата Госдумы Федота Тумусова. ФСБ ему ответила, что операция проводилась в рамках закона.
Федот Тумусов, депутат Госдумы от Якутии:
— Законопроект о внесении поправок в закон «О недрах» разработан экспертной группой. Сейчас проходит согласование, осталась последняя инстанция — ФСБ. Когда его получат, проект внесут на рассмотрение Госдумы. Суть его сводится к тому, чтобы разрешение на добычу ИМК выдавали местные органы. Но пока идет согласование, нет смысла говорить об окончательном тексте, ведутся большие споры.
— Что изменится, если лицензии на добычу бивней станут выдавать на местах, а не в Якутске?
— Скажем честно: далеко не каждый сможет отправиться в Якутск за лицензией. Поэтому большинство лицензиатов — приезжие, а сбором костей занимаются местные. И вот, пока он несет бивень до владельца лицензии, человек находится вне закона. Его всегда можно обвинить, оштрафовать, отобрать. Повторю, такова была моя идея, которую вносил в Госдуму еще три года назад, но потом работала экспертная группа, каким будет окончательный вариант поправок, не знаю.
В апреле 2019 года под эгидой прокуратуры в Якутске провели форум, на котором обсуждали трудности мамонтового бизнеса, в том числе отнесение ИМК в разряд общераспространенных полезных ископаемых (ОПИ), приравняв палеонтологические остатки к песку и гравию. Выдача разрешений на их добычу осуществляется органами местного самоуправления.
Но проблема в том, что, как правило, начальная цена аукциона на добычу ОПИ составляет 10% от оценочных разведанных запасов. В случае с песком примерную сумму дохода с месторождения установить можно. Но кто скажет: сколько бивней и какого качества залегают на конкретной территории? Поправки в закон РФ «О недрах» предполагают, что не нужно будет проводить геологические изыскания и госэкспертизу лицензионных участков. Но это, пожалуй, все, что сегодня известно о новой версии закона.
Глава Усть-Янского района Якутии Георгий Федоров считает, что право добывать бивни нужно передать местным жителям, не взирая на их национальности. Когда другой работы почти нет, кости являются хорошей статьей дохода. Но зачастую лицензии уходят в чужие руки. Впрочем, сейчас сборщиков волнуют другие проблемы. Ежегодно в Усть-Янье официально собирают 50 тонн ИМК — половина добычи в Якутии. И любые колебания рынка здесь чувствуют особенно отчетливо.
Георгий Федоров, глава Усть-Янского района:
— Насколько знаю, те, кто уже добыл бивни, не могут их реализовать — нет покупателей. Ужесточились правила вывоза ИМК из России и ввоза в Китай. Предприниматели еще не перестроились. У нас же, как всегда, в России: все делается якобы для людей, а получается, наоборот. Раньше существовал стихийный рынок, но он кормил людей. Сейчас стали наводить для кого-то порядок, для кого-то получилась трагедия — непродуманный подход.
— Знаю, что в 90-е годы едва ли не в каждом сарае Усть-Янского района лежали бивни. Что, сейчас ситуация повторяется?
— Пока рано говорить об этом. Но запасы у нас действительно большие. Ученые говорят, что здесь мамонты 400–500 тысяч лет водились, так что накопилось костей.
По закону каждую палеонтологическую находку сначала должны оценить эксперты на предмет ее научной и музейной ценности. Если приглянется, право «первой ночи» остается за государством. Если ценность не установлена, можешь продавать кому хочешь. Чтобы избежать государственного интереса, бивень можно просто распилить, к чему нередко прибегают сборщики. Чем больше государство старается здесь навести порядок, тем меньше находок попадает к экспертам.
Семен Григорьев, директор Музея мамонта Северо-Восточного федерального университета:
— Экспертиза делается только при экспорте палеонтологических остатков. В Якутске есть три эксперта, в том числе я. В последние годы стали совсем мало обращаться, потому что создается слишком много препонов. Время от времени изымают бивни с документами пограничная служба, таможня, ОБЭП, транспортная полиция. Подозреваю, что многие вынуждены уйти в тень. Разрешения на экспорт бивней на основе экспертной оценки выдает Дальневосточное управление Минкультуры. Начиная с прошлого года, разрешений на легальный экспорт оно почти не выдавало.
Кроме этого, нужны разрешения Россельхознадзора, Росприроднадзора. Когда все это собирается, экспортную лицензию выдает Минпромторг России. Большая, чисто бюрократическая проблема, загоняющая бизнес в тень. Все это признают, но ничего не могут сделать.
Валерий Кривошапкин, легальный сборщик мамонтовых бивней в Якутии:
— Мы организовали Союз защиты переработчиков и добытчиков бивней мамонта — не от хорошей жизни. В августе в аэропорту Якутска были задержаны около десяти партий бивня, привезенных из северных районов. Общая масса составила 9,2 тонны, на все были документы. Сначала даже не дали протоколы изъятия. Сказали, что просто, возможно, бивни с места преступления. От Союза мы писали письма в прокуратуру, МВД, другие инстанции. Лишь недавно, когда пошла волна социального гнева, бивни вернули. Но чтобы как-то оправдать задержание, нашли формальные нарушения, всех оштрафовали на сумму 20 или 30 тысяч рублей.
— Чем все-таки объяснили столь массовое задержание бивней?
— Желанием улучшить контроль, разъяснить, как работать недропользователям. Но это уже было потом.
— Валерий, я разговаривал с министром промышленности и геологии Якутии. Он возлагает большие надежды на новую электронную торговую площадку. Вы с ней работаете?
— Уже все, можете забыть про нее. Она уже разорилась.
— Как разорилась? Министр сказал, что провели только первые торги…
— Эта площадка находится при Якутском мамонтовом центре. На ее создание Корпорация развития Якутии выделила 3 млн рублей. Деньги уже проели. Раньше была площадка мамонтового экспоцентра. Формально ее не закрыли, но она уже тоже не работает. Директор новой площадки приходил к нам в Союз, пытался наладить сотрудничество.
Потом мы узнали, что они полностью прекратили свою деятельность. Вся их работа заключалась в том, что выпустили сайт, который не работает: рубрики не открываются, телефоны не отвечают. Наши пытались выйти на него, дозвониться. Интересно же, что это будет. Но структура полностью нерабочая.
— Как вы объясните, что, по информации главы Усть-Янского района, сборщики сейчас не могут найти покупателей на бивни?
— Покупателей нет потому, что в результате торговой войны США с Китаем в КНР резко упала цена на бивни. Если года три назад цена первого сорта бивня в Китае была порядка 7 тысяч юаней (около 60 тысяч рублей) за килограмм, то сегодня она 3–3,5 тысячи юаней. Кроме того, в отношении бивней мамонта выросли таможенные требования как в самом Китае, так и в России. В этом сезоне я ничего не покупал и не отправлял. Все мои инвесторы из Москвы и Санкт-Петербурга взяли тайм-аут.
Сергей Сумченко
“Новый вторник”
