Семьдесят лет из девяноста прожитых Исаак Бацер отдал журналистике.
Не так много осталось тех, кто знал этого неординарного и неугомонного человека, кто делил с ним хлопотные газетные будни. И почти уже нет в этом мире его ровесников, прошедших Великую Отечественную от первого до последнего дня. Хрупкие плечи Исаака Марковича выдерживали неподъемный «рюкзак» событий, испытаний, трудов и забот.
В свое время мне довелось несколько лет поработать с ним в главной ежедневной газете республики, в которой Исаак Маркович вез едва ли не самый тяжкий воз — ответственного секретаря. «Жаворонок» являлся в редакцию к семи утра, чтобы до начала редакционной планерки успеть прочесть и материалы сотрудников, отобранные им в очередной номер.
Он и сам писал — много и ярко. Но еще больше — читал.
Известные петрозаводские книгочеи знали, что у журналиста Бацера одна из самых больших домашних библиотек. К тому же, Исаак Бацер знал наизусть столько стихов, сколько, кажется, не удержала бы ни одна человеческая память. При каждом удобном случае, приняв торжественную позу и тряхнув поседевшей копной кудрей на голове, он читал Пастернака, Гумилева, Багрицкого… Часто это выглядело странно, но очарованному чтецу не важно было, как воспримут его внезапный порыв. К громогласным поэтическим паузам ответсека в редакции давно привыкли, относились как к чудачеству творца, но с уважением.
Иногда он читал свои собственные стихи. И неизменно накануне 9 мая, на традиционных ежегодных чествованиях журналистов-фронтовиков, Бацер с чувством декламировал из написанного им на фронте.
***
В редакции отлично знали и помнили, что все годы войны Исаак Маркович был фронтовым корреспондентом. Что ему нередко приходилось бывать на передовой, о чем свидетельствуют его боевые награды, которые ветеран в День Победы надевал на парадный пиджак — ордена Красной Звезды и Отечественной войны.
Но с куда большей охотой, чем о боях-пожарищах, Бацер любил вспоминать о работе в популярнейшем в советские времена журнале «Огонек», который редактировал сам Михаил Кольцов. Вот как об этом рассказывал сам Исаак Маркович:
«Приняли корректором, и хотя не о такой должности в журнале я мечтал, но именно тогда произошла моя первая встреча с Кольцовым. В журнале была рубрика «Окно в мир», под ней печатались небольшие фотографии, показывающие грехи всего иностранного. Я читал сводку (так называлась корректура, которая делалась уже тогда, когда печатался журнал). Смотрю и глазам своим не верю: в заголовке, вместо «Светские бандиты», значится — «Советские бандиты»!
Конечно, это был еще не 37-й, а 35-й год, но после убийства Кирова мельница репрессий удвоила свою скорость. Двадцать пять тысяч экземпляров журнала пошли под нож. А меня заведующий редакцией, мастер фоторепортажа Виктор Петрович Микулин привел в кабинет к Кольцову, где уже сидел заместитель главного редактора Ефим Давидович Зозуля, прежде работавший в «Сатириконе» Аверченко. Кольцов «прозондировал» меня сквозь очки и сказал: «Мы вас премируем … за бдительность». Трудно сказать, чего было больше в его словах — сарказма или похвалы.
После этого случая меня — по предложению Зозули — перевели из корректоров в литературные сотрудники и спецкоры.
Тогда Зозуля, человек с абсолютным чувством юмора, не мог знать, что через несколько лет он, после ареста Кольцова, окажется в положении человека, которого вот-вот может постичь та же страшная судьба. Не потому ли, несмотря на болезни и категорические возражения врачей, он, уже пожилой человек, с начала войны вступил в ряды ополчения. Позже мне рассказали, как после многокилометрового пешего перехода Зозулю с окровавленными ногами отправили в госпиталь, где он и скончался после операции…»
***
За кратким, но ярким журнальным периодом последовал долгий газетный — на Камчатке, в Магадане. То был печально известный пик сталинских репрессий. Поэтому, грустно шутил Бацер, намного безопаснее оказалось «мотаться» в командировки на собачьих упряжках, чем бегать по редакционным коридорам столиц. Причем в «добровольную ссылку» на Крайний Север наш герой со взрывным темпераментом отправился… сам, и не без гордости вспоминал о том своем решении всю последующую жизнь.
А ещё Бацер любил рассказывать, как попал в «Ленинскую правду» (одно из самых долговременных названий главной республиканской газеты). Поскольку жена Исаака Марковича была родом из Петрозаводска, то и решили супруги написать письмо с просьбой о трудоустройстве главному редактору почтенного издания. Вскоре из столицы Карелии пришел очень благожелательный ответ редактора Федора Алексеевича Трофимова. И в октябре 1954 года Исаак Бацер занял ответственный пост в ежедневной газете, с которой не расставался почти 40 лет.
***
Невысокий, но стройный и нередко шумный, ценивший хорошую шутку, но осуждавший всякую лень, он не был удобным милым другом. И не стремился понравиться всем. Над некоторыми «пунктиками» Бацера солидные собратья по перу позволяли себе добродушно подтрунивать. Он это знал, и в долгу не оставался, чем увеличивал число своих тайных «доброжелателей».
Однако популярность Исаака Бацера — автора нескольких документальных бестселлеров на местном материале, которые читал почти каждый школьник и библиотечный работник Петрозаводска — «Позывные из ночи», «По следам невидимки», «Пишу на броне» — была ему надежным щитом и лучшим противоядием от разного рода неприятных слухов о якобы «вздорном» характере газетного волка.
Ко всему прочему Бацер почти бессменно руководил секцией театральной критики в местном отделении Союза театральных деятелей. Его рецензий с нетерпением ждали в петрозаводских театрах. Наш герой был удостоен специального приза «За служение театру» престижного конкурса «Онежская маска».
***
Авторитет и популярность не мешали мэтру время от времени немного чудить и вволю красоваться.
В список редакционных «баек» об ответсеке попал и такой случай. Было время, когда все без исключения городские организации участвовали в субботниках по уборке урожая в близлежащих совхозах. И наш ответственный секретарь охотно выезжал с сотрудниками «на картошку». В тот памятный день журналисты помогали убирать капусту. Устав от монотонного труда на капустных грядках, Исаак Маркович решил сделать передышку. Он распрямился, потер натруженную в поле поясницу и, подняв глаза и руку к небу, стал громко и с чувством читать стихи Николая Гумилева. Заставшая эту сцену агроном совхоза имени Зайцева от неожиданности выронила из рук свой рабочий блокнот… Наверное, она бы не поверила, что этот щупленький городской чудак «с лейкой и блокнотом» прошел всю войну, что сейчас он — второе после главного редактора лицо в газете, которую она постоянно выписывает, что он и есть тот самый Бацер, который пишет острые фельетоны и книги про героев.
***
Как бы там ни было, что бы кто ни говорил, но на редакционных летучках все ждали выступления ответсекретаря. Так повелось, что Бацер брал слово последним. И наступали минуты особой мудрости «чудака». Минуты, которые примиряли с ним даже самых стойких его критиков. Он спокойно, уверенно, доказательно, четко и подробно оценивал публикации журналистов за «обозреваемый период». Удачи коллег, даже самые малые, непременно отмечал, о промахах говорил прямо, но не обидно, не высокомерно. Дескать, бывает, дело поправимое, если постараться.
***
До своего последнего дня в марте 2005 года он жил со взрослым сыном в скромной квартирке типового дома в центре города, от пола до потолка заполненной книгами, журналами, рукописями. Привычный ему домашний мир после работы оставался для многих загадкой. О жизни Бацера за пределами редакции коллеги знали немногое: рано похоронил жену, заботился о единственном сыне, помогал растить внука. Без жалоб и просьб о помощи. Отпуск, как правило, брал в сентябре, когда сотрудники возвращались, полные летних впечатлений. В бархатный сезон Исаак Маркович с наслаждением отдыхал с сыном в Ялте, где в декабре 1916-го появился на свет… Жаль, он не дожил до того дня, когда Крым вернулся в Россию.
Валентина АКУЛЕНКО
обозреватель «НВ»
ПЕТРОЗАВОДСК
NB!
Остальные материалы, посвященные 70-летию Великой Победы, читайте в очередном спецвыпуске «НВ» на 4-й и 5-й страницах.
